Олень как раз свалился у чума. Над тушей стоял низкорослый широколицый якут в лёгкой парке с пришитыми рукавицами. Возле унт застыла крупная лайка.
Якут скосился на треск сучьев. Бероев не поверил глазам. Перед ним был прославленный на всю Восточную Сибирь охотник на пушного зверя Валера Гоголев, с которым десяток лет назад бродяжья судьба свела его на Байкале. Знаменитый промысловик давал юному Олегу первые охотничьи уроки.
– Валера?! – Всё еще не до конца веря, Бероев распахнул объятия. Валера широко заулыбался. Они, несколько лет не видевшиеся, принялись тискать друг друга.
Олег неохотно представил охотнику своего попутчика.
– Но откуда вдруг в дельте, за три тысячи километров от дома?! – никак не мог взять в толк Бероев.
Оказалось, в недрах Иркутского и Якутского обкомов родился почин, о котором отрапортовали в Москву, – обменяться на время лучшими промысловиками. Уезжать от родных мест Валере не хотелось. Но сельсовет пообещал через два года построить для разросшегося гоголевского семейства новый, деревянный дом – с паровым отоплением.
На север Гоголев отправился один, без семьи. Зиму провёл в зимовье, единственно – в обществе ездовых собак. И верного Пирата, вожака. И хоть пушной мир тундры по сравнению с тайгой не в пример беднее, в первый же год настрелял густо – два плана.
Осталось доставить и сдать добычу. Радостный, в предвкушении возвращения на родину, дожидался он вертолётчиков, дабы переправить пушнину в Тикси.
Увы! Валера, как истинный представитель народностей Севера, страдал алкоголизмом. То есть без алкоголя обходился легко. До тех пор, пока не увидит его перед собой. Ушлые вертолётчики прихватили ящик спирта – отметить окончание сезона. Очнувшись наутро, Валера не нашёл ни новых друзей, ни добытой за зиму пушнины.
– Ныне много больше набил! А то б не больше. Места-то узнал, повадки приглядел. Глянь сам. – Радушный Валера отвернул вход в чум. На полу из оленьей шкуры лежали рассортированные шкурки песца, соболя, белки, куницы, горностая. Над ухом Бероева засопел Кучум. Сузившиеся зрачки его жадно полыхали.
– Отметить бы встречу надо! – предложил он хозяину сдавленным голосом. – Не по-русски не отметить! Это ж кому сказать – за столько тысяч километров, среди тундры, друга встретить!.. А я б за-ради раздобыл чего-ничего!
Он с чувством щёлкнул себя по горлу.
Валера заёрзал.
– Однако, зарок дал. – Он беспомощно глянул на Бероева.
– Да чего, убудет тебя с бутылька?! Такого-то здоровяка, – напёр Кучум.
– Жене клялся, детям клялся, – начал отступать Валера.
– Чего жене? Где она, жена? А друг – вот он. Знаешь поговорку: «Не обидь друга отказом»! – продолжал жать Кучум.
Круглое лицо Гоголева свело в беспомощную гримасу. Олег оттеснил недоброго искусителя плечом.
– Правильный зарок ты дал, – одобрил он охотника. – Пока не сдашь пушнину, ни грамма!.. А вот другое скажи: бычком не поделишься? У нас целый катер народу. Вроде кругом зверьё. А сами неделю живого мяса не видели.
Обрадованный Гоголев широким жестом вручил добычу Бероеву.
– Забирай всё. Все равно в Чай-Тумус снимаюсь, – объявил он. – Там главная база. Туда и вертолётчики прилетят.
Кучумов с сомнением оглядел нарты. Гоголев засмеялся – мелким, рассыпчатым смехом.
– Сало! – объяснил он. – Салом полозья мажу. По мху очень идёт!
Пока Бероев разделывал тушу, Гоголев водил нового знакомого по нехитрому своему хозяйству.
