Кучум проявлял нешуточный интерес ко всем мелочам, бесконечно задавал уточняющие вопросы, всё больше о сдаточной цене пушнины, всплёскивал руками. Польщённый вниманием хозяин рассказывал обстоятельно, с простодушием соскучившегося без людей человека.
Интерес этот в лукавом казахе, далёком от охотничьих проблем, Бероеву всё больше не нравился. Он воткнул нож в освежёванного бычка, подозвал Кучума.
– Я своё сделал. Теперь неси на катер. А я догоню!
Кучум, хоть и недовольный, взвалил бычка на плечи.
Бероев заботливо отвёл хозяина в сторону.
– Валера! А если и впрямь опять со спиртом прилетят? – мягко, стараясь не обидеть, поинтересовался он.
– Не дамся! – Гоголев тряхнул обритой головой. – А если что…
Он завёл Бероева в чум. С примастыренной деревянной полки, дотянувшись, достал клеёнчатую ученическую тетрадь с привязанным карандашиком, полистал, показывая, что тетрадь на две трети исписана.
– Больше не дурак! – сообщил он с гордостью. – Дневник завёл. Всё пишу, что было, когда. Зверя скрал – записал. Зверя пересчитал – записал. Прилетят – первым делом запишу, кто, на чём. После, если что…
– Хотя бы так! – похвалил, хоть и с нелёгким сердцем, Бероев. Некрепкий духом якут мастерил себе дополнительные, непрочные подпорки.
Польщённый Валера расцвёл в щербатой улыбке.
На прощание обнялись – до встречи на Байкале.
Кучум с бычком на плечах поджидал Бероева в кустарнике возле берега.
– Целое состояние! – произнёс он – будто в никуда.
– Не твоё состояние! – напомнил Бероев.
Но сбить погрузившегося в мечтания корыстолюбца оказалось непросто.
– Твоё – не твоё! – не отступился он. – Пол песцами усеян. А тюк в углу заприметил? Я ковырнул – горностай! Сам же говорит – больше двух планов. Поделить если. Один ему – на дом. Другой нам с тобой. Мне на калым, да и тебе во!.. Завтра же сорвались – и с концами!
– Отдохни от этой мысли! – грубо оборвал Олег. Вышел на песок.
– Опять дурак попался! – прошипели ему в спину.
На спарке добычливых охотников встретили радостными взмахами. Даже угрюмая вечно Фёдоровна отбивала марш кастрюльными крышками. Не видно было лишь капитана.
– А вот я вам за это суп букулёр приготовлю, пальчики оближете, – пообещала Надежда. – Подождать разве придётся.
Услышав про любимое блюдо сибирских охотников, Микитка с Кирилкой сглотнули слюну.
– Готовь сколько угодно! Времени достанет. – Из машинного отделения выбрался капитан Гена – чумазый и мрачный. Обтёр ветошью промасленные пальцы. – Похоже, паскуда эта вовсе за движком не глядел. Патрубок прогорел.
Гена цветасто, от души полоснул в адрес покойника матом.
– Слышь, Кучум! – обратился он к казаху. – Километров пять как Тит-Ары прошли. Там где-то в заводи рыбзавод. Один-два катера обязательно торчат. Сгоняй на «Казанке» – выклянчи патрубок. А то не дойдём.
– Да чем я выклянчу? – отругнулся казах. Мысли его были заняты другим. – Этого-то нет!
Он без затей хлопнул уборщицу по промежности. Фёдоровна, вспыхнув, потянулась за шваброй.
– Ладно, не закипай, – пренебрежительно отмахнулся Кучум. – На тебя-то кто польстится? Один только и нашёлся чахнутый!
И тут что-то в голове у него срослось. Он разом взбодрился. Взгляд сделался нацеленным.
– Если разве спиртяги предложить? И оленьей печёнки для аргумента, – прикинул он. – Так опечатано.
– Делов-то! Распечатай! – обрадовался Гена. – А после акт на бой посуды подпишем или – ещё лучше – поссовету проставишься лишней бутылкой, любую сдачу-приёмку подмахнут. Не убудет с них! Так что, спускаю моторку?
