Жена, предоставляя ему возможность хоть немного отдохнуть, не торопилась приглашать к столу. Она включила телевизор. Шел концерт с участием Людмилы Зыкиной. Игорь Николаевич благодарно улыбнулся жене. Он любил песни. Плотно сжав губы, неотрывно смотрел на артистку. Казалось, что, кроме песни, в этот миг для него ничего не существует. Дочь, взобравшись папке на руки, крепко обхватила ручонками шею, лепетала о чем-то своем, важном и радостном. Игорь Николаевич что-то отвечал ей. Но мысли его были далеко. Мучила неясная тревога.
«Что это со мной? – подумал. – Может, не сделал что?»
И вдруг понял: Осипов! Он не выходил из головы. Взглянул на часы – десять.
Быстро поел и вышел из квартиры.
Матвеев был у себя. По его лицу Ветров видел – полковник озабочен и встревожен.
– Анатолий Семенович, а что, если нам поговорить с Черепниным?
– Я уже сам об этом думал. Но под каким предлогом?
– Думаю воспользоваться тем, что он бывает на базаре. Интересуемся, мол, кражей голубей прошлой ночью. Попытаемся выяснить, где он был сегодня и с кем встречался. Заодно убедимся, насколько охотно он назовет нам того человека.
– Так-то оно так, но если случилось что с Осиповым, то поймет, что мы интересуемся им не из-за голубей. А это повлечет ответные меры, которые еще больше осложнят нашу задачу. Но делать нечего. Пропал оперативник, и мы должны использовать любую возможность для его розыска. – Матвеев потер виски. – Чует мое сердце, ей-богу, чует, неладно с Осиповым. А! – полковник махнул рукой. – Дайте команду райотделу доставить сюда Черепнина.
Прошел час. Велся усиленный розыск Осипова.
Наконец привезли Черепнина. Не здороваясь и не спуская с полковника и Ветрова глаз, остановился у двери. Матвеев пригласил его присаживаться.
– Что вы хмурый такой?
– А чего здесь веселиться? Если милиция в полночь поднимает с постели, добра не жди. Только за что?
– Скажите, вы голубей держите?
– Я? Голубей? Нет, что вы, товарищ начальник.
– А с какой целью ходили на рынок?
– Я? – Черепнин несколько смутился. – Просто так. Друзей встретить, поболтать. А что, нельзя?
– Нет, почему же, можно. А голубями вы не торгуете?
– Нет.
– Дома у вас нет голубей?
– Нет. Можете проверить.
– Расскажите, чем вы сегодня занимались, где были, с кем встречались на улице Андреевской?
Вопрос застал Черепнина врасплох.
– На улице Андреевской? А, встретил незнакомого. Он спросил, как пройти на улицу Смоленскую. Я объяснил ему, и мы разошлись.
– Черепнин, вы, случайно, не путаете? Ведь для того, чтобы объяснить, как пройти с улицы Андреевской к Смоленской, сорок минут не потребуется. А ведь ровно столько вы разговаривали. Сочинять не нужно, Черепнин.
– А что сочинять? Я правду сказал. Не знаю я этого человека. И все. Поговорили и разошлись.
Сколько ни старались Матвеев и Ветров, Черепнин стоял на своем.
Осипов старался держаться поближе к незнакомцу. Дважды, желая услышать, о чем тот говорит со встретившимися людьми, подходил почти вплотную. Конечно, этого делать нельзя. Но Осипов чувствовал, что незнакомец его не видит. Раздражала рация, которая изредка попискивала в кармане, – вызывал Сикорский. Чего он волнуется? Связался с Сикорским, сообщил свое местонахождение и попросил больше не вызывать. «Когда надо, сам выйду на связь», – мысленно оправдывался лейтенант.
А человек попался беспокойный. Он словно угорелый носился по городу. Осипов едва успевал фиксировать адреса. В то же время радовался удаче. Ему, как никому, удастся добыть много сведений.
