Я подошел ближе и увидел, что трап спущен, корабль открыт и поблизости нет никого. Убедившись в том, что меня не поджидают в засаде, я принюхался, изучил отпечатки на трапе. Роботами там и не пахло, следов они тоже не оставили. Достаточного для их размещения места я тоже не обнаружил, когда поднялся на борт.
Корабль на самом деле принадлежал женщине. Молодой алверийке. В кабине я нашел ее опознавательную карточку для предъявления космическому патрулю.
Графиня Таллана Данкорд. Близкая родственница Вермиллиана. У нее мог быть мотив для убийства. С голографического портрета на меня смотрела девушка с очень светлой, почти белой кожей и темно-коричневыми волосами. На вид – сама доброта и невинность. Миленькое аккуратное личико. Печально-задумчивые голубые глаза, светлые и неяркие, с туманным серым оттенком. Верхняя губа с острой ложбинкой, а нижняя заметно шире и чуть выступает вперед. Ей не идет розово-красная помада, как будто старит.
Я сам не понял, почему так подумал. Наверное, годом раньше наслушался споров дашийонских торговок о женской красоте и они отпечатались в памяти. Меня не должен заботить выбор помады графини. Моя цель – узнать ее текущее местоположение. А для этого придется идти по следам туфель на низком каблуке, спустившихся по трапу. На пустом корабле все равно делать нечего.
Графиню с непонятной целью понесло в лес. Туда же рванул мой неизменный полосатый спутник, но почти тут же примчался назад ко мне, пыхтя и рыча. Он что-то нашел. Или кого-то. Завилял смешным тонким хвостиком, приглашая идти за ним. Я сомневался в том, что Скрейп выследил девушку, а не раскопал гнездо муравьев. Больше доверял отчетливым следам на влажной почве, чем любителю сочных личинок
Следы вели в одну сторону, а Скрейп тянул меня в другую, прихватывая зубами то за штанину, то за шнурок ботинка. Но тут изменилось направление ветра, и я почуял запах крови. Сомнения отпали. Я побежал за мелькающим среди травы хвостом полосатого обжоры и понял, что графиня залезла в дебри и сделала небольшой крюк.
Таллана Данкорд возвращалась к своему кораблю не по звериной тропинке, а пробиралась в зарослях. Там на нее напало агрессивное насекомое и укусило в руку. Под действием яда ей становилось все труднее идти с каждым шагом. Она не заметила оврага и, наткнувшись на камень, упала вниз. Ударилась головой о воздушный корень высокого старого дерева и потеряла сознание от удара или от яда. Со стопроцентной точностью я не мог это определить, глядя с края оврага на лежащую внизу девушку в фиолетовой куртке, темно-синих брюках и черных кожаных ботинках. Насчет туфель я ошибся, но небольшой каблук был. На левой руке у нее краснел волдырь от укуса, а по виску стекала тонкая струйка крови
Скрейп вертелся вокруг нее, то принимался лизать пальцы, то дергал за шнурки, словно девушка могла это почувствовать и встать на ноги.
Я спустился в овраг и склонился над алверийской графиней, не торопясь к ней прикасаться из осторожности. Ее пульс и дыхание были очень слабыми. Сканирование показало незначительную травму мягких тканей головы и помогло мне понять, что укусившее девушку насекомое повредило идентификационный чип. А вот этот интересный факт многое для меня прояснил.
Медленно и аккуратно я поднял Таллану на руки и понес ее в дом. Вермиллиан собрал полную коллекцию антидотов на случай укусов разных тварей. Вместе с ними хранились анализаторы-распознаватели ядовитых веществ. Пульс девушки стал учащаться, но я не знал, обнадеживающий ли это знак, а потому прибавил шагу. Скрейп, гордо задрав хвост, бежал впереди.
