* * *
Утром захожу в кабинет начальника отдела. Очень хочется поделиться с Мишей информацией о событиях, происшедших накануне. Рассказываю всё очень подробно.
– Что, этот Сан Саныч так и назвал её – «коза»? – с удивлением уточняет он.
– Именно!
– В общем, вполне соответствует содержанию твоей бывшей жены. Блудливая и вероломная коза, – с усмешкой констатирует мой друг и добавляет: – Думаю, за такую обалденную помощь ты своему благодетелю должен проставиться.
– Рад бы, да денег почти нет.
Он молча лезет в кошелёк и достаёт две купюры.
– На! Отдашь, когда сможешь.
В понедельник после тренировки я пригласил Сан Саныча навестить то кафе, в котором мы с ним уже бывали дважды. Бросив на меня ироничный взгляд, он согласился, но сказал, что вряд ли мне сейчас стоит тратить деньги на такие посиделки. Но всё-таки сейчас мы вдвоём сидим за столиком.
– Я бы с удовольствием пригласил сюда всех, кто помог мне, но очень сильно ограничен в деньгах. Нам ведь зарплату совсем платить перестали… – невесело признаюсь я после первого тоста с благодарностью за помощь.
– Ты, Пашка, не в меру совестливый, – задумчиво замечает Бригадир.
– А разве это плохо?
– С человеческой точки зрения это прекрасно, только таким людям, как ты, жить бывает очень трудно. Особенно сейчас, когда наступило время цинизма. Я, кажется, уже говорил, что Бог – это сострадание, а безбожие – это цинизм. Так вот, цинику жить легче, ведь он лишён желания, да и способности примерить на себя страдания других. Он для достижения своей цели готов пройти по головам, а может быть, и по… трупам. И сейчас наступило время именно таких людей.
– Возможно, ты и прав, – бормочу я, вспоминая поведение своей бывшей жены. – Но ведь сказанное тобой не означает, что каждый может стать циником. Многое зависит от того, какое воспитание человек получил в детстве в семье.
– Это ни о чём не говорит! – резко возражает мой собеседник. – Даже ангелоподобный человек, однажды вкусив плоды неправедных действий, способен ощутить в себе тягу к повторению поступков, которые дали ему возможность получить что-то запретное, но так им желаемое. Нет тормозов в самом человеке! Только страх перед наказанием кем-то, кто много сильнее, может заставить каждого из нас держаться в рамках морали. Я имею в виду страх перед неотвратимой Божьей карой ещё в этом мире или в том, который мы познаем только после смерти.
Слушаю Сан Саныча и снова думаю, что судьба свела меня со странным, но очень интересным человеком. Казалось бы, простой строитель, то есть представитель профессии, которая никогда не считалась особо интеллектуальной, а ведь неплохо знает Достоевского и мыслит просто философски! Может, уголовное прошлое, о котором он говорил, то есть отсидка в зоне, сделало его философом? Или я оцениваю, как сноб? Вообще, надо признать, что о многом из того, о чём сейчас он говорит, я никогда не задумывался, сидя в своей скорлупе технических разработок.
– Человек слаб, – между тем продолжает Бригадир. – Ему обязательно нужен тот, кто поможет преодолеть искушения и соблазны, а это только Бог. Недаром к нему обращаются с просьбой «укрепить»!
– Но ведь тем, кто укрепляет в случае сомнений, может быть и друг или просто старший товарищ, – возражаю я.
– Ты не понимаешь… – с лёгкой досадой останавливает меня Сан Саныч. – Советчиков может быть много, причём и добрых, и не добрых. Когда я сказал о совестливости, то имел в виду такое состояние, когда мы, порой бессознательно, сравниваем свои поступки с Божьими заповедями и решительно отбрасываем то, что им противоречит. Если же над нами стоит только закон, который, как ты уже, наверно, понял по своему случаю, то работает, то не работает, человек, не обременённый пониманием присутствия Бога, подсознательно начинает искать лазейки, как этот закон обойти. Пример – твоя бывшая жена с её угрозами позвать каких-то мальчиков с рынка. А сколько таких мальчиков творят суд и расправу, никого и ничего не боясь?
