* * *
Искушения в нашей жизни сопутствуют нам везде и всегда. И вот сейчас Сан Саныч, сам того не ведая, выступил для меня искусителем. Получив некую сумму сверх обещанного рабочим цеха, я ведь могу одним махом решить многие свои проблемы. Да и заначку на будущее надо сделать, ведь никому не известно, сколько ещё продлится безденежье в нашем КБ, а по поводу открываемого на пару с Михаилом предприятия – тут вообще всё вилами по воде писано. В общем, полный тот самый, как его называют в народе. А тут как снег на голову валится некая сумма, которая даётся лично мне со словами «ты её заработал». И ведь точно – заработал! Кто сконструировал лестницу? Значит, надо брать и, урча от удовольствия, прятать её в карман. Только как я потом своему другу буду смотреть в глаза? Ясно, что такой мой поступок, как говорят, не «протечёт» и он никогда о нём не узнает, но ведь я-то буду всё знать и с этим жить дальше! Ведь, по сути, Миша – мой единственный друг! Это человек, чьё плечо рядом со своим я чувствую каждый день. Вот и получается, что сегодня жизнь через Сан Саныча меня испытывает теперь уже на моральные качества, а это вложенное в меня родителями с раннего детства «не укради». Значит, предавая своего друга, я одновременно ещё и предам своих стариков, труд которых пойдёт насмарку.
Пакет, переданный мне в проходной Сан Санычем, я сразу несу в кабинет к начальнику. Как мне было строго наказано, надо пересчитать его содержимое. Закрывшись изнутри, начинаем в четыре руки считать полученные купюры.
– А это что? – глядя на меня, удивлённо спрашивает мой начальник, увидев лишнее.
– Это часть оплаты за конструирование, – объясняю я. – Заказчик меня предупредил.
– Так это твои деньги? – не понимает он.
– Это наши с тобой деньги, – эти слова я говорю с некой поспешностью, чтобы отрезать себе путь к отступлению. – Мы с тобой их разделим пополам, а потом из своей части я отдам мои долги.
– Ну ты даёшь, Павлуха… – слышу я недоумение в голосе. – Это ведь ты заработал, вечерами творя эту лестницу. Я-то здесь при чём?
– А ты днями готовил документы для открытия нашего предприятия и его открывал. Разве не так?
– Так, конечно, но ведь это всё на будущее, а то, что сейчас начнут делать в цеху, – день сегодняшний!
Сейчас мне даже стыдно своих нечистых помыслов. В лице своего друга я имею рядом очень порядочного человека, и поэтому как хорошо, что я нашёл в себе силы преодолеть соблазн!
– Короче, Мишка, прекращай ломаться, как девочка. Повторяю: прямо сейчас делим то, что заплачено сверху, пополам, я тебе отдаю долги и сразу иду в цех, чтобы передать аванс.
Наконец он, сопя, начинает раскладывать лишние купюры на две части.
– Доволен?
– Теперь – да.
В цеху передаю пакет с деньгами Семёну Николаевичу. Снова закрывшись – теперь уже в другом кабинете, – пересчитываем.
– Всё правильно, – констатирует начальник участка, потом отсчитывает некоторую сумму и протягивает мне. – На! Это тебе наш откат. Ты нас уважил, значит, и мы тебя тоже должны уважить.
Видимо, я не до конца поборол в себе соблазны, поскольку спокойно забираю протянутые купюры и прячу в карман, про себя делая вывод, что, похоже, в нынешней жизни такая процедура является нормальной.
Из цеха иду прямо к себе на рабочее место. Прислушиваюсь к своей совести, а та молчит! Наверно, она права, не подавая сигналов бедствия. Я ведь действительно вложил больше своих трудов в наш общий заработок, нежели Миша, поэтому очередное неожиданное получение чего-то сверх теперь представляется мне вполне честным. Однако сейчас главное – неусыпно контролировать качество и сроки, чтобы потом не было разборок с Сан Санычем. Кто знает, может быть, если мы удачно соорудим эту лестницу, последуют и другие такие заказы?
