Мгновение или час? Сколько времени прошло? Стоило подумать, что моргнул и все пропустил, как я очнулся, глубоко вздохнул, чувствуя бешено колотящееся сердце. Жар! Будто горят кости, кипит кровь, заставляя тело потеть каждым квадратным сантиметром кожи. Откуда я знаю такие слова?!
Трепыхаюсь – значит, еще жив! Открываю глаза и встречаю безразличный взгляд дьякона. К нам идет наказующий с новой порцией отравленной воды.
– Ты должен был умереть…
– Забыл, куда шел. Пришлось вернуться.
Подошедший псоглав, держа в руках палку со стаканом воды на конце, посмотрел сначала на меня, а потом на дьякона. Тот ответил на невысказанный вопрос:
– Беда-то какая, Цацарин! А мальчик-то помер! Зачем воду переводить зря?
Псоглав несколько мгновений глядел на ручьи пота, стекающие с меня. Вздохнул и повернулся к дьякону:
– Надоели вы мне оба! Утром труп этого сниму.
– А-а-а…
– Труп сниму, сказал! Иди давай в свою церковь, молись! Оставь дело наказаний тем, кто в них разбирается.
Не прошло и десяти минут, как я провалился в сон. Не знаю, что происходило в поселении ночью, но на следующий день я очнулся уже в бараке для детей, на самой дальней койке. Никто не торопился выгонять меня на работы, поэтому я только и делал, что пил, ходил в туалет и спал.
К ночи в барак на сон вернулись другие дети, боящиеся со мной заговорить. Из их бесед между собой я смог узнать, что вчера кто-то очень сильный вторгся в поселение рабов, разрушил десяток зданий, вызвав множество смертей среди рабов и охранников. Половина детей из яслей вместе с ночными няньками погибли под завалами.
На следующий день не было никаких уроков. Еду раздавали прямо на улице, недалеко от обрушившейся столовой. В целом все поселение выглядело так, будто тут произошло нечто ужасное. Мы впервые работали со взрослыми. Детей из дошкольного класса заставили засыпать ямы глубиной пять-семь метров. Мастеровые уже начали возводить новые строения, пока боевые рабы выполняли роль надзирателей. Очевидно, господин боится бунта, раз здесь собрали столько людей с оружием.
Руки ослабли настолько, что не было сил нормально держать даже самую маленькую лопату. Хочешь жить – работай! Я часто отбегал попить, возвращаясь к работе снова и снова, пока на ладонях не появились первые кровавые мозоли. Пару раз подходил самодовольный мистер Джа, приставивший ко мне Рентона. Ему нужен был повод завершить начатое, но я молчал, даже когда стукач первым заговорил.
Мне нужно время для восстановления, план и возможность для мести. Спасибо, мистер Джа! Вы преподали мне хороший урок. Врагов надо добивать сразу, если есть такая возможность. Но если ее нет, надо действовать наверняка, понимая последствия своих действий. Я знаю, что не умею пока скрывать такие мысли, так что нет ничего удивительного в том, что стоило дьякону посмотреть мне в глаза, как он все понял. Или он умрет! Или я умру!
Понимая свое превосходство в ситуации, мистер Джа улыбнулся и ушел, оставив возле меня перепуганного Рентона. Стукач, видя наши переглядывания, сразу все понял. Ему достанется, кто бы ни начал действовать первым.
– Лоан, я …
– Что ты пытаешься сказать? Дела, Рентон! За нас всегда будут говорить наши дела.
– Что?
– Впрочем, зачем ждать сознательности от пятилетнего ребенка?! Ты чувствуешь, что что-то произойдет. Но тебе не хватает ума понять, что именно.
Тот странный жар пропал, но я все еще ощущаю его где-то глубоко внутри тела. Я почти на сто процентов уверен, что это проявление праны, возникшее из-за ситуации на грани жизни и смерти. Она не такая послушная, как мана, и почти не поддается контролю. Нужно время на освоение и метод развития навыка, подходящий именно мне. Хм, откуда я это знаю?
