– У вас в городе все что ли такие?.. – удивился Платон.
– Такие, это какие?
– Плохо говорят по-английски… Ты за базаром следи!.. Я тебе плохого сделать ничего не успел, а ты меня уже оскорбляешь!
– Слушай, давай не будем ругаться! – взъелся торгаш, – Ты пришел покупать, я пришел продавать. Выбирай что-то, плати… С любовницей своей будешь отношения выяснять!
– А ты мне рот не затыкай! Покажи лучше, где написано, что хлеб стоит четыре монеты?! Я не верю тебе!
– Эй, амиго! Ты все перепутать. Я хозяин этого магазина, не ты… Я говорить цену, потому что я хорошо ее знать!
– Хорошо… Раз ты такой жадный, вот тебе две монеты, и отрежь мне половину от целого хлеба…
– Эй! Почему я должен портить свой же продукт? Кому я продать другой половина? Никто ее не взять, придется выносить на помойку.
– Вот, упертый… – усмехнулся Платон, – Послушай, как с тобой еще говорить? Я только что попал в этот мир, у меня нет больше денег, но я хочу есть…
– Моя проблема продавать, а не помогать попаданцам5! Заработай денег и приходи…
Пока Платон разбирался с толстым нахалом, к тому же самому магазину подошла странная группа людей в холщовых темных плащах. Они оглянулись, прежде чем распахнуть двери, и удостоверились, нет ли вокруг лишних глаз. А когда вошли внутрь, то скинули плащи и достали оружие…
Правда, вид у этой группы людей под плащами был весьма странный… На головах ирокезы, на лице костяные кольца и серьги, всевозможные повязки с перьями хищных птиц на руках и ногах. Да и оружие у них было весьма экзотичным… Луки и стрелы, дубинки с торчащими из них острыми, как бритва камнями, своеобразные палицы, а у одного из грабителей имелся даже мушкет! Именно его разбойник наставил на продавца, произнеся что-то невнятное в тот момент, когда Платон уже хотел двинуть своему обидчику по голове.
– Эй-эй! Спокойно… – завопил жалобно тот, – Я все вам отдам! Я все вам отдам! Только не убивайте, очень прошу!..
Никто не знал, что индейцы могут заниматься разбоем… В современном мире эти племена принято считать пострадавшими от рук европейских колонизаторов. Но никто не учитывает тот факт, что, не смотря ни на что, это настоящие дикари! Они привыкли к запаху крови и запросто могут принести человека в жертву своим покровительствующим богам! И такое маленькое преступление, как грабеж бледнолицых, для этих парней совершенно не грех…
Один из необузданных дикарей наставил на Платона свой лук и стал кривить ему рожи, показывая язык. Пока толстяк покорно вываливал на прилавок все деньги, полярник решал, действовать ему в данной ситуации или же нет… С одной стороны он мог пресечь преступление, что приветствовалось с точки зрения общества. С другой – этот хам не заслуживает спасения, и его следовало бы как следует проучить. Пускай эти ребята обдерут невежу до нитки, чтоб знал, как оскорблять малоимущих людей…
Но честный и порядочный русский боец не смог найти в себе подлости, чтобы оставаться в бездействии. Чувство справедливости снова одержало победу над его собственным «я». Решение восстановить порядок было принято сию же секунду… «Так уж и быть, спасу этого дурака… – подумал Платон про себя, – мало ли какая у него была прошлая жизнь? Может, настолько тяжелая, что иного варианта из него вырасти не могло».
Полярник улыбнулся в ответ на передразнивания ирокеза6, делая вид, что оценил его юмор. Это был отвлекающий ход, ослабление бдительности. Индеец погрузился в довольство собой и продолжил корчить оскорбительные гримасы, а Платон незаметно перехватил автомат, взяв его за самое дуло. И когда ирокез запрыгал от счастья, что его юмор хоть кому-то показался смешным, спецназовец резко ударил прикладом по луку, сломав его основание и порвав тетиву. Не дожидаясь ответной реакции, воин толкнул индейца со всей силы ногой на второго индейца с мушкетом. От падения, тот непроизвольно привел в действие колесцовый замок
