И вот как-то вечерком я болтался вокруг чашки, и Кроль там был, и… Ну, я уже намекал, что у Кроля черепушка варит фигово, но все равно… Вот что он сказал:
– Эй, Сэм…
Я говорил вам, что меня зовут Сэм? Ну так теперь знайте.
– Все пучком…
– Как дела, парень?
– Нормалек.
– Ну и славненько. Я что спросить хотел. Знаешь свою мамку?
Ну, сами посудите, что я подумал? Что он не в себе.
– Да, – говорю я. – Знаю я свою маму.
– Она сейчас с кем-нибудь встречается?
– Моя мама?
– Да.
– А тебе-то зачем знать – с кем моя мама встречается?
– А это уж не твое дело, – ответил он и покраснел.
Я ушам своим не поверил. Кроль вздумал приударить за моей мамой! Я внезапно представил себе картину: прихожу домой, а они свернулись вдвоем на софе и смотрят DVD. Ничего с собой поделать не смог – улыбнулся. Мама парней себе не очень-то ловко подбирает, но не дура же она совсем…
– Что смешного-то? – обиделся Кроль.
– Не, ничего… Только… Сколько моей маме лет, как ты думаешь?
– А я почем знаю.
– Ну скажи навскидку.
Он уставился в пространство, как будто хотел там что-то разглядеть.
– Двадцать три? Двадцать четыре?
Тут я даже не рассмеялся. Не думал, что Кроль совсем богом убитый.
– Ну, – говорю я, – подсказка. Сколько лет мне?
– Тебе?
Он не мог врубиться, какая тут связь.
– Да, мне.
– Не зна…
– Ладно. Мне пятнадцать.
– Ну и чего?
– А того, что ей было двадцать лет, когда она меня родила.
Сколько ей было на самом деле, я говорить не собирался. А вдруг это бы его не отпугнуло.
– Ага… – Внезапно до него доперло: – Ох, парень. Так она ж твоя мамка! Я как-то не въехал. То есть, в смысле, я знал, что она твоя мамка, но я, знаешь, никогда годки не считал… Упс… Не говори ей, что я спрашивал, ладно?
– Почему? Ей приятно будет.
– Да, но знаешь… Тридцать пять. Это ж такая безнадега, наверное. Да и не хочу я с тридцатипятилетней девушкой…
Я пожал плечами.
– Ну, на нет и суда нет.
Вот так вот. Понятно, о чем я, да? Кроль не один такой. Другие мои кореша такого не трепанут, конечно, но я же все понимаю по тому, как они говорят о ней, что, мол, в хорошей форме. Я-то этого не вижу, но, если речь идет о ближайшем родственнике, этого никогда не видишь, правда? Хотя не важно, что я думаю. Фишка в том, что у меня мама тридцати одного года, которая нравится парням – парням моего возраста.
А вот еще одна вещица, о которой я хотел сказать. История эволюции моей семейки, насколько я знаю, всегда повторялась. Опять и опять. Кто-либо – мама, папа, дед – представлял себе, что раз в школе у него все идет хорошо, то потом он поступит в колледж и затем деньжат заработает. А вместо этого они совершали какую-нибудь глупость и потом всю оставшуюся жизнь только и делали, что исправляли эту ошибку. Иногда кажется, что у детей всегда все выходит лучше, чем у их родителей. Знаете, как бывает: папаша шахтер, ну или что-нибудь эдакое, а сын его играет в Первой лиге, или становится поп-идолом, или изобретает Интернет. Послушаешь такие истории – и мерещится, что весь мир идет в гору. Но в нашей семье все вечно срывались с первой же ступеньки. Честно говоря, они и лестницу-то обычно найти не могли.
Думаю, и так ясно, какую промашку совершила в прошлом моя тридцатиоднолетняя мама, да и мой тридцатидвухлетний папа вместе с ней. Мамин папа допустил оплошность вот какую: он возомнил, что будет футболистом. Ну и кучу денег загребет. Ему предложили место в команде «Квин паркс рейнджеров» – это когда «Рейнджеры» были хорошей командой. Ну, он бросил школу, подписал контракт с ними и поиграл там пару лет. Сейчас руководство команды заставляет молодых парней сдавать экзамены, так что, если они вылетают из команды, у них что-то еще остается за душой. А его никто ничего не заставлял делать, ну он и оказался в восемнадцать лет на улице, ничего не зная и не умея. А мама говорила, что хотела поступить в университет, а вместо этого вышла замуж накануне своего семнадцатилетия.
