Слепая - страница 29

– Я белая ворона среди вас и в своей семье. Так получается?

Макс ничего не ответил, пожал плечами и лишь, когда прожевал, спросил:

– Ты уверена, что из твоих родных все «видящие»?

– Да, это же ясно как божий день. Как я раньше не догадалась? Родители всегда знали когда я врала или скрывала что-то, считывали мое настроение, – Дана стукнула себя по лбу, – так поэтому меня не принимали в этой школе?

– Потому что от тебя исходила волна презрения. Мы думали, ты делаешь это специально, чтобы позлить нас.

Дана хихикнула, смешок вышел каким-то нервным.

– А как я выгляжу, когда излучаю презрение?

Макс задумался, жуя гамбургер.

– Как тебе сказать, – помедлил он, – у тебя такой вид, словно тебе все должны. А под носом чем-то воняет. На Бабу-Ягу похожа, – он невесело хохотнул.

– Да ну тебя, – обиделась Дана, – а если серьезно, расскажи на что это похоже, видеть души.

– Это как читать книги. Как ты в роли читателя видишь героев романа.

– Постой-постой. Ничего не пойму.

– Так ты дослушай. В романе, с выдуманными героями и декорациями ты все представляешь у себя в голове, так.

Дана кивнула, не совсем понимая, к чему он клонит.

– Бывает влюбляешься в конкретного персонажа, бывает ненавидишь кого-то. Но как ты их видишь в первую очередь?

– Ну если есть описание достаточно хорошее…

– Ты не поняла, – спокойно перебил Макс, – в первую очередь ты видишь их души, какой у них характер, добрые они или злые, что у них на уме и тому подобное. Какая у него внешность это уже второстепенное.

Дана подумала и выдала:

– Ну да.

– В то время как в обычном, не книжном мире мы, наоборот, сначала видим оболочку, то есть внешность человека, а только через время узнаем его душу. В Ансине мы сразу видим его душу. Здесь все такие. У нас это априори считается нормальным. Ты для городских как пришелец. Многие рождаются такими, другие становятся. Ансин словно магнитом тянет таких людей к себе. Он и создавался зрячими, так мы себя называем.

– То есть получается, родители уехали отсюда, как только поняли, что я обычная. А теперь мы вернулись, потому что брату тут будет намного лучше, – сказала Дана в раздумье.

– У тебя есть брат? – Макс склонил голову набок.

Дана кивнула.

– Так вы из-за него переехали? Тут много таких, как он. Ты заметила, что у многих в нашем классе каждый с каким-то отклонением?

– Сложно не заметить.

Смотря на Макса, как он аппетитно уплетает башню из булочек с котлетой и овощами, Дана взяла в руки гамбургер и попробовала подступиться к нему.

– Так вот, у каждого своя нелюбимая история из прошлой жизни. Над кем-то издевались в школе. Кого-то просто презирали, и это только из-за внешности. Но самое грустное, что из-за своего, так сказать, дара мы не можем ответить грубостью, так как видим души других и нас это останавливает. Ты представить себе не можешь, что творится внутри у некоторых людей, как их иногда жалко. Порой самые отъявленные подлецы что-то чувствуют. И не просто так обижают кого-то. На самом деле они страдают, даже больше нашего. Внешне этого не заметно, а душа их плачет. Мы видим, от этого и не можем дать отпор. Особенно сложно тому, кто с рождения такой.

Дана бросила попытку откусить хоть кусочек и со вздохом положила гамбургер обратно в коробку. Почему-то под взглядом Макса и аппетит пропал.

– Как мой брат, – мрачно произнесла она.

Макс кивнул.

– Но бывает так, что человеку доставляет удовольствие делать больно другим. Так вот, их души выглядят страшнее самых ужасных монстров. Становится жутко по-настоящему. Таких людей ничего не остановит. И чтобы ты ему ни отвечал, он сделает так, чтобы тебе стало еще больнее.