Энтони покачал головой:
– Игра не стоит свеч. Это трагедия всякой целеустремленной деятельности. Она будет стоить тебе свободы. Ты скоро почувствуешь, что загнан в угол. Ты станешь просто каторжником.
– Н-но чтобы п-получить с-свободу, н-необходимо отмучиться на к-каторге. Это з-залог свободы. П-подлинной свободы.
– Подлинной свободы! – Энтони повторил это гнусавым голосом священника. – Мне всегда нравится такого рода спор. Другая сторона медали не есть скрытая оборотная – в этом я тебя уверяю. Это сама медаль, ее подлинная сторона. Спроси любого мракобеса, что такое консерватизм, и он скажет тебе, что это истинный социализм. А подпольные газеты – они полны статей о необходимости Истинного Воздержания. Обыкновенное воздержание – это всего лишь полный сухой закон, а истинное воздержание есть нечто более изысканное. Истинное воздержание – это бутылка кларета за каждым приемом пищи и три двойные порции виски за ужином. Лично я за истинное воздержание, потому что я терпеть не могу никакого воздержания. Я люблю свободу. Поэтому «истинная свобода» далека от меня.
– Ч-что не мешает ей б-быть истинной, – упрямо стоял на своем Брайан.
– Называй, как хочешь, – не унимался Энтони. – Как угодно, если название звучит. «Свобода» звучит великолепно. Вот почему ты так озабочен тем, какую пользу из нее извлечь. Ты думаешь, что, если называешь тюремное заключение «истинной свободой», люди будут наперебой просить, чтобы их посадили за решетку. Самое худшее во всем этом то, что ты прав. Название говорит гораздо громче, чем то, что за ним скрывается. Толпа последует за тем, кто будет больше считаться с нею, чем с пользой дела. Она последует за тем, кто будет ей громогласным трибуном. И конечно, «истинная свобода» звучит более громогласно, чем «свобода tout court?»[10]. Истина – одно из чудодейственных слов. Добавь к ней «таинство свободы», и результат будет ошеломляющим. Любопытно, – продолжил он после секундной тишины, внезапно сменив тему и тон, – что люди не говорят об истинной правде. Мне думается, разговоры о ней довольно странны. Истинная правда, истинная правда, – в растерянности повторял он. – Нет, так ни в коем случае нельзя. Это похоже на авитаминоз или Вагу-вагу. Детский лепет, который нельзя воспринимать всерьез. Если хочешь сделать изнанку правды приемлемой, то лучше называй ее духовной истиной, или внутренней истиной, или высшей истиной, или даже…
– Н-но минуту н-назад ты говорил, что есть н-некая высшая истина. Иногда т-ты относишься к ней как к т-тайне. Т-ты п-противоречишь себе.
Энтони расхохотался.
– Это и есть одно из достоинств свободы. Кроме того, – прибавил он уже серьезно, – есть разница, как мы выяснили, между логикой и эмпирикой. Всем известная истина есть то, что познано посредством практики. Необходимы два разных термина.
– Т-тебе уд-дается в‑выкрутиться из чего угодно.
– Не из чего угодно, – настаивал Энтони. – Вот это будет всегда. – И он указал на книги. – Вечное познание. Тернистый путь познания, потому что постижение, несомненно, заводит в тюрьму. Но я хочу вечно оставаться в этой тюрьме.
– В-вечно? – вопросил Брайан.
– А почему нет?
– С-слишком большая р-роскошь.
– Ни в коем случае. Это значит забыть об удовольствиях и пахать как вол.
– Ч-что само п-по себе приятно.
– Несомненно. Но кто сказал, что нельзя получать удовольствие от работы?
Брайан тряхнул головой.
