– А это потому, Саня, что нет в тебе духа авантюризма, – укоризненно заявила она, пряча телефон в карман.
– И слава богу, что нет, – парировала я, – на нашу семью, знаешь ли, и твоего духа предостаточно. Я бы даже сказала, с избытком.
Утром, в половине восьмого, я, как всегда, проводила мужа на работу, и как всегда, собиралась выпить вторую чашку кофе. Едва я поставила турку на плиту, как раздался звонок в дверь. Я убавила огонь, и размышляя о том, кто бы это мог быть в такую рань, пошла открывать. Промелькнула мысль: «Это же не Инка?», но я её отмела: мы договорились встретиться у Милки в девять. Я заглянула в глазок, и не поверила своим глазам: Инка, собственной персоной!
Выглядела она сногсшибательно. Начиная от элегантного делового костюма, с юбкой чуть ниже колена (сестра придерживалась мнения, что с определённого возраста, демонстрировать колени не стоит), шикарных туфель на высоченном каблуке, и кончая причёской, не говоря уже про макияж. Но самым примечательным были, конечно, Инкины глаза. Они у сестрицы большие, необыкновенно синего цвета, и как-то всегда, по-особенному сияют и лучатся. Чёрт его знает отчего они так сияют, наверное, это и есть тот самый, пресловутый дух авантюризма, который напрочь отсутствует у меня.
– Ты чего так рано? – проворчала я, недовольная тем, что она такая красивая, а я в халате, – и куда это ты так нарядно нарядилась?
– У меня форс-мажор, – заявила она, и швырнув сумку на диван, плюхнулась рядом с ней, – а у тебя сейчас кофе убежит.
Я шмыгнула к плите, и успела подхватить турку как раз в тот момент, когда пенная шапочка совсем уже вознамерилась перевалиться за края турки.
– Шеф вызвал, – сообщила она, и отхлебнула из чашки, – французы перенесли встречу на час раньше, а туда ещё пилить… тоже час, так что, и я нашу перенесла. Она оглядела меня от тапочек, до всклокоченного узла на затылке и покачала головой.
– У тебя на сборы пятнадцать минут, – сообщила она, и потянулась к вазочке с печеньем, – время пошло.
Я уложилась за десять. Принципиально не стала краситься, стянула волосы резинкой в тугой хвост, напялила джинсы и длинный вязаный свитер. Мне с французами не встречаться, а Милка и Марго потерпят.
Маргарита уже сидела у Милы, пила кофе и нервно барабанила пальцами по столу.
– Девочки, давайте только быстренько, – попросила она, и посмотрела на часы, – у меня сегодня аврал.
– Что за день такой, – вздохнула я, и села в кресло, – у одной форс-мажор, у другой аврал, Мил, а у тебя что?
– У меня полный трындец, – угрюмо сообщила она, – мэр рвёт и мечет, как будто это я убила эту несчастную Катерину, на глазах у его жены. У неё, видите ли, теперь стресс… можно подумать, у меня безудержное счастье…
– Девочки! – Марго постучала ноготком по часикам на своём запястье, – цигель-цигель…
– Да, мне тоже тут с вами особо некогда засиживаться, за мной через полчаса машина придёт, – Инка деловито порылась в сумке, и достала нашу вчерашнюю добычу: аккуратно упакованный в мультифору серый лоскут, и стопочку листов с моими художествами, – Катерина эта, тырила Санины рисунки на постоянной основе, пока ещё не знаю зачем.
– А это что? – Марго брезгливо, двумя пальчиками, подняла за уголок мультифору с замусоленным лоскутом. – Вы там в помойке что ли рылись?
– Почти, – кивнула сестрица, – там всё ателье сплошная помойка. А эту тряпицу Саня дополнительно проволокла по грязи.
