Читать онлайн Мара Брюер - Слепое знамя дураков

Был прекрасный майский вечер. Прохлада, пришедшая с сумерками, разогнала жителей Ленинграда по домам и увеселительным заведениям. Улицы почти опустели, и уже зажгли фонари.

Я ждал наступления темноты. Эта ночь должна была стать поистине волшебной. Я это чувствовал. Я ещё не знал, что она окажется переломной для меня, но жаждал её наступления.

Ещё немного, и на небе должна была появиться полная луна – моё солнце, моя спутница, моё вечное проклятие…

Я помню тот день, когда впервые почувствовал запах смерти. Она подкралась так близко, что я не сразу разглядел её. Это случилось так давно, что обычный человек вряд ли помнил бы детали. Но не я.

Я был поручиком царской армии, бравым солдатом и сыном знатного помещика. Я не знал в бою ни страха, ни усталости. В мирное же время я со своими друзьями развлекался охотой.

Однажды в ноябре мы пошли на кабана. Уже ударили лёгкие заморозки, а землю припорошило первым снегом. Я любил это время года более остальных. Не знаю, почему, но я каждый раз ждал, когда опадёт листва и багряные узоры потемнеют на земле. Помню, мне нравился воздух в лесу – такой свежий, пропитанный влагой и словно говорящий: «Ты свободен». Я любил совершать утренние конные прогулки, в основном в одиночестве, и зачастую опаздывал к завтраку…

На рассвете мы прочёсывали лес, пока, наконец, один из моих товарищей не погнал кабана. Все бросились за ним. Снег и сухие ветки скрипели под копытами коней, и каждый из нас стремился обойти другого. Лёгкий мороз покалывал моё лицо, первые лучи солнца искрились между деревьями, и настроение было прекрасным. Я ждал от этого дня чего-то незабываемого, и в действительности он перевернул всю мою жизнь, всё моё существо. Но новая жизнь ни в коей мере не отвечала моим ожиданиям.

Мой конь Гардемарин шёл впереди остальных, обогнав скакуна, вышедшего на преследуемую нами жертву. Я ликовал. Я почти нагнал зверя, как вдруг услышал волчий вой. В наших краях волки не были редкостью, и я бы не обратил на него никакого внимания, но, казалось, он выл у меня под ухом. Хищник был где-то рядом, но я не видел его за деревьями. Гардемарин почти нагнал кабана, и мне даже пришлось пришпорить его, поскольку лес становился гуще. Я уже приготовил ружьё, когда кабан резко повернул в сторону и помчался к болоту. Мой конь встал на дыбы, выкинув меня из седла, и, почувствовав облегчение из-за отсутствия седока, поскакал вглубь леса.

Я попытался подняться, но услышал рык. Резко повернувшись, я увидел огромного тёмно-серого волка, выходящего из-за куста. Зверь испугал моего коня. Хищник рычал и скалился, а по его позе я понял, что он готовится к атаке. Волк был настолько огромен, что я даже на долю секунды засомневался в том, что он действительно существует. Его сородичи, обитавшие в наших краях, были мелкими и трусоватыми. Мы с товарищами даже изредка выезжали в лес, чтобы попросту погонять их. Но этот волк, похоже, не боялся ничего. Величиной он был с крупного телёнка и мог бы разорвать меня на куски в два счёта.

Ружьё было в паре метров от меня. Я упустил его, когда вылетел из седла, и не было ни малейшего шанса даже протянуть к нему руку – волк сразу бы напал. Я мог рассчитывать только на то, что появятся другие охотники и спугнут его. Я слышал их возгласы, ржание их лошадей, даже пару выстрелов, но они были далеко, свернув, очевидно, в другую сторону. Никто не последовал за мной и кабаном, зная, что я вернусь с трофеем. Я сожалел в тот момент, что был в этих краях лучшим наездником на лучшем скакуне.

Зверь приближался – медленно и расчётливо. Он шёл не прямо на меня, а обходил вокруг, примеряясь, как лучше нанести удар. Он будто играл со мной, будто хотел, чтобы перед смертью его жертва была напугана. Но я не боялся, нет. Я не хотел расстаться с жизнью при таких обстоятельствах. Я бы предпочёл умереть в бою, а никак не от зубов зверя. Это было странное чувство, присущее, наверно, духу времени – умереть за Царя, за Отечество. А лишиться жизни вот так мне было даже стыдно. Я переводил взгляд с волка на ружьё, а сам не смел шелохнуться, чтобы не спровоцировать нападение.

В тот миг вся жизнь пронеслась у меня перед глазами: беззаботное детство в поместье, разгульная столичная юность, война с Наполеоном, где я получил своё первое ранение, и последующие годы, которые я провёл здесь, на этой земле, управляя поместьем после смерти отца и изыскивая всевозможные способы не попасть в сети маменьки, стремившейся женить меня. Наш дом часто заполнялся гостями, ведь маменька любила устраивать приёмы. Но я знал: она надеялась, что сын обратит внимание на какую-нибудь юную особу и непременно в его сердце запылает огонь любви. Но нет. И не то чтобы все эти барышни мне не нравились – они были премиленькие, воспитанные и образованные. Ни одну из них я не мог представить своей женой…

Я услышал своё имя. Меня звал Павел – мой товарищ, вышедший на кабана и погнавший его. Мы с Павлом вместе отстаивали столицу и были с тех пор не разлей вода. Он был метким стрелком, и у меня появилась крохотная надежда на спасение.

Волк тоже услышал зов Павла и отвлёкся. Повернув голову на его голос, он на мгновение упустил меня из виду. Воспользовавшись моментом, я кинулся к ружью. Боковым зрением я видел, как волк повернулся ко мне, как вздыбилась шерсть на его спине, как он, оттолкнувшись, повис над землёй в прыжке. Я схватил ружьё и направил на зверя. Раздался выстрел, и на меня брызнула кровь. В тот же момент его челюсти сомкнулись на моём плече.

Я никогда не чувствовал такой жгучей боли. У меня были боевые ранения, но боль от пули, прорывающей плоть, не могла сравниться с той, что растеклась по моему телу тем утром. Я жадно вдыхал морозный воздух, не в силах сбросить с себя тяжёлую тушу убитого мною хищника. Боль пронзала меня с новой и новой силой…

Я слышал голос Павла, но не в силах был осознать его слова. Я чувствовал, как он пытается стянуть с меня мёртвое тело огромного волка.

А мне казалось, что и я уже мёртв.

Весь следующий день я провёл в бреду и только ночью понял, что остался жив. У моей постели дежурил Павел, а также врач и священник. Один надеялся, второй боролся за мою жизнь, третий молился и был готов меня отпеть. То ли чтение молитв, то ли моё желание жить – что-то всё-таки удержало меня на этом свете.

У меня был жар и слабое сердцебиение. Рана на плече затянулась за несколько дней, но в постели я провёл почти месяц. До следующего полнолуния. Тогда я осознал, что со мной произошло на самом деле, и возненавидел тот день и себя за то, в кого я превратился.

Я стал кровожадным убийцей, следующим зову луны…

Сегодняшняя ночь не была приурочена ко дню моей встречи с оборотнем, заразившим меня своей проклятой болезнью. За годы я свыкся со своей новой сущностью, но она угнетала меня всё больше. Обычная ночь цикла, полнолуние, когда зверь внутри меня вырывался наружу. И раз за разом, из года в год, из месяца в месяц я хладнокровно совершал одно и то же деяние, жестокое и изощрённое, не способный противиться зову своей природы.

Надевая рубашку, я стал перед зеркалом. Я ненавидел своё отражение, не менявшееся уже более века, хотя дамы из общества, куда я изредка выбирался до революции, считали меня привлекательным. Я взглянул на своё плечо – на нём остались розовые шрамы волчьих клыков, ежедневно напоминавшие о моём проклятии. Я смотрел на своё лицо, и мне казалось, что все прошедшие годы отразились в каждой складке, каждой мелкой морщине, каждом волоске на моей голове, хотя я ничуть не изменился за сотню с лишним лет.

Мои щёки были густо покрыты щетиной, при том, что я побрился всего несколько часов назад. Растительность на теле стала гуще. Так происходило каждое полнолуние, когда луна звала меня.

Я застегнул рубашку, надел пиджак и вышел из комнаты. Я направился в трактир на Невском проспекте, где сегодня должно быть людно.

Жалкие люди. Глупые твари. Ром лился рекой в их утробы этой ночью. Жёлтые пальцы тряслись над кокаиновыми дорожками, а тонкие ноздри втягивали порошок под ритмы танго. Возможно, если бы я принадлежал этому времени, меня бы тоже манили эти пагубные развлечения, но своим интересам я остался верен. Я был охотником, и каждый месяц, когда на небе появлялась полная луна, я был вынужден искать жертву.

Мне никогда не было жаль убитых мною людей. Я старался выбирать, как мне казалось, наименее достойных видеть свет. И, конечно, среди них не было знакомых.

На этот раз выбор оказался огромен. В полумраке лица были плохо различимы, но запах каждого человека мог сказать мне многое. Сегодня мне не хотелось ни алкоголя, ни кокаина. Я жаждал свежей, чистой плоти, поэтому хотелось выбрать кого-то, кто пришёл сюда недавно и ещё не успел отравить свой организм. А здесь это было столь же нереально, сколь нереальным было для меня отказаться следовать волчьим инстинктам. Я устроился за столом в самом тёмном углу, заказал бокал красного вина и стал выжидать.

Запах одной особы в чёрном платье привлёк моё внимание. Я никогда прежде не ощущал такого лёгкого, невесомого аромата. Об обычном человеке я мог рассказать, что он ел сегодня на обед, или определить, что у него больная печень. Эта же женщина не излучала ничего подобного. Она была бледна и дьявольски красива, но я не улавливал биения её сердца. Вокруг неё за столом находились одни мужчины, и я чувствовал их желание. Так юнец желает шлюху, к которой пришёл впервые.

От женщины и её поклонников меня отвлёк другой запах. Это тоже был запах желания, но, в отличие от исходившего из-за соседнего стола, он был перемешан со страхом, нерешительностью и любопытством. Я втянул ноздрями воздух. Запах, который в этом помещении мог почувствовать только я, исходил от молодой женщины. И она шла ко мне.

Чем ближе она подходила, тем решительнее становились её шаги, тем ровнее билось сердце и увереннее был взгляд. Тёмно-синее платье украшало боа из песца, из-под которого свисали бусы. У неё, как и у большинства женщин этого времени, была стрижка каре и ярко подведённые глаза.

Я поднялся из-за стола. Она подошла и потянулась ко мне. Я же стоял недвижим. Она продышала мне в ухо, что за углом этого логова разврата нас ожидает чёрный «роллс-ройс», что он отвезёт нас на аэродром, откуда мы полетим навстречу ветру.

Я посмотрел ей в глаза. Если бы сегодня была обычная ночь, я бы не раздумывая согласился на её предложение. Но сегодня я был призван убивать, а мне не хотелось лишать жизни эту глупую маленькую шлюху.

Приближалась полночь, а я всё ещё не нашёл жертву, и мне всё труднее было совладать со зверем внутри себя. Я чувствовал, как прорезаются когти и клыки, волосы шевелятся на голове и теле, а само тело ломит. Я оглядел помещение, ещё раз втянул запах присутствующих.

Среди них не появилось подходящих для моей трапезы. А девушка смотрела на меня распахнутыми глазами, гадая, почему я не даю ей ответ или просто не следую за ней.

Я понял, что она сегодня – мой единственный шанс усмирить просыпающуюся плоть хищника, утолить его голод, а после скрыть следы своего злодеяния. Я кивнул, и она, улыбнувшись, взяла меня за руку и повернулась к выходу из трактира.

По тротуарам стелился туман. Я жил в Ленинграде всего лет десять, но так и не привык к сырости.