Читать онлайн Иван Свойняло - Слепой дождь

Судя по тому, как ему заложило уши и засосало под «ложечкой», Влад догадался, что самолет начал резкое снижение. Он сглотнул слюну, чтобы убрать неприятные ощущения, и на секунду забылся, вспоминая неожиданный поворот в своей судьбе. Ему оставался всего месяц до демобилизации, и он уже строил планы, как после возвращения из армии домой несколько дней потратит на то, чтобы в знакомой кафешке отпраздновать с друзьями возвращение к гражданской жизни, но случилось непредвиденное. Часть, где он служил в роте охраны огромных складов с военным имуществом, внезапно подняли по тревоге и личный состав в течение нескольких дней занимался доставкой и погрузкой боеприпасов в самолеты на ближайшем аэродроме. Сопровождать груз поручено было прапорщику Мингалееву и нескольким контрактникам. Куда нужно было доставить груз до последнего момента никто не знал, но всезнающий прапорщик шепнул контрактникам, что, судя по подслушанным разговорам экипажа самолета, конечная посадка на аэродроме в Сирии. Такое известие вызвало ажиотаж среди контрактников, так как нахождение в Сирии в течение нескольких дней, пока они будут сдавать имущество, давало им право на дополнительные льготы, как участникам боевых действий.

Влад не разделял воодушевление, охватившее контрактников – война есть война и всякое может случится. Вместо ожидаемых привилегий и пулю, и осколок можно получить. В своих мыслях он даже не подозревал, как поразительно близок к истине. На завершающей стадии погрузки, когда до взлета оставался один— единственный час и экипажи ИЛ-76 уже запрашивали по маршруту «добро» на взлет, один из контрактников, обессилев от многочасовой погрузки тяжелых предметов, не удержал ящик со снарядами и уронил его себе прямо на ногу.

На аэродроме после вопля травмированного контрактника начались шум и суматоха. Стоны контрактника перемежались матом командира роты капитана Солодухина:

– … мать твою! И как это тебя угораздило?

Капитан заметался вдоль самолета, не зная, что и делать. В соответствии с приказом по части бригада из трех человек должна была сопровождать груз до места назначения в Сирии, но теперь она оказалась не в полном составе. Чтобы закрыть возникшую проблему быстрый на действия командир роты, остановив взгляд на Владе, распорядился:

– Севернин, летишь вместо Грекова!

На правах старослужащего Влад неожиданно возразил командиру роты:

– Товарищ капитан, но я же «срочник»! У меня «дембель» через месяц. Я домой хочу!

Зло нахмурив брови, капитан прикрикнул на солдата:

– Отставить пререкания!

Потом, подумав, что возражения солдата обоснованы и имеют под собой юридическую почву, смягчился:

– Владислав, уже некогда менять Грекова на другого контрактника! Не успеем! Туда—обратно слетаешь и завтра уже будешь снова в казарме. Никто и не узнает. Будешь потом девчонкам хвастаться, что в Сирии воевал… два дня. Ха—ха—ха!.. А если серьезно, то в атаку точно ходить не придется.

– А командировка? Меня без документов экипаж самолета на борт не пропустит, – продолжал слабо сопротивляться Влад.

– У меня есть чистый бланк командировочного удостоверения с печатью! Как будто чувствовал, черт возьми, и взял с собой лишний экземпляр на всякий случай… – сказал, ни к кому не обращаясь, капитан. – Давай военный билет – впишу автомат Грекова!..

Так в течение двух—трех минут рядовой срочной службы Севернин Владислав Павлович превратился в члена команды, сопровождающей груз в горячую точку.

…Заходя на посадку, самолет круто закладывал вираж за виражем, и Влад крепко цеплялся за спинку сиденья, чтобы его не бросило на пол салона. Затем последовало стремительное снижение, потом короткое выравнивание и еле заметное отдавшееся в теле легким толчком касание шасси взлетно—посадочной полосы на чужом аэродроме в чужой стране.

Влад прильнул к иллюминатору и поразился, сколько много самолетов оказалось на аэродроме. Да все наши, свои, с красными звездами и триколором на хвостовом оперении! И на душе как—то сразу стало легко и спокойно, хотя он и так особо не волновался. Про него никогда нельзя было сказать, что он «мандражист». Даже в детских драках во дворе он всегда четко понимал, когда надо наносить удар противнику, а когда немедленно ретироваться. И при этом никогда не испытывал волнения или страха. В любой момент он просто знал, что делать – и все!

Самолет зарулил на стоянку, двигатели его взвыли еще раз и наступила долгожданная тишина. От длительного гула двигателей в ушах звенело, но Влад, не обращая на это внимания, снова прильнул к иллюминатору, жадно вглядываясь в чужую и незнакомую землю. Из кабины экипажа, закрытой во время полета, вышел борттехник. Он осмотрел груз в салоне, бросил взгляд на команду сопровождения и предупредил:

– По салону не ходить, ждать команду! Понятно?

– Понятно! – ответил за всех прапорщик Мингалеев.

Весь полет прапорщик проспал. Но после посадки самолета развил бурную деятельность: порылся в своем вещмешке – все ли на месте, затем осмотрел автомат, подсумок с запасными магазинами, и только потом обернулся к своим подчиненным.

– Не боись, Севернин! Сейчас сдадим груз, день перекантуемся на аэродроме, а ночью улетим домой и утром уже будем в родной части.

Не отрываясь от иллюминатора, Влад ответил, что он совсем не боится.

– Ну и молодец! – облегченно вздохнул прапорщик. – Ну а ты, Петро, как?

В отличие от спокойного Влада контрактник явно нервничал. Он постоянно облизывал губы и в который раз пытался вытряхнуть из давно опустевшей фляжки себе в рот хоть какие—нибудь остатки чая.

Но всю нервозность сняла разгрузка. Одна машина за другой подкатывали к самолету, и, наполнив кузов, отходили в сторону, выстраиваясь в походную колонну. Для разгрузки на аэродроме выделили человек двадцать контрактников из обслуживающего персонала и Мингалееву оставалось только покрикивать на них, требуя определенной осторожности. Народ работал быстро, дружно, не обращая внимания на окрики прапорщика. Все прекрасно знали, что боеприпасы остро необходимы на одном из участков фронта и старались изо всех сил.

Не прошло и часа, как самолет был разгружен, и Мингалеев засуетился, чтобы оформить накладные о передаче груза. От него местное аэродромное начальство отмахивалось, как от надоедливой мухи. Мол, чего тебе надо, доставил и доставил, а дальше фронт, расход без всякого учета.

– Ну ты достал! – в конце концов не выдержал дежурный тыловик аэродрома. – Садись в машину и сопровождай свои снаряды до базы хранения, если тебе так приперло! Умник нашелся! Я тебя здесь только встречаю и обеспечиваю разгрузку. Понял?!

Взбудораженный такой безответственностью прапорщик запальчиво согласился:

– Ну и поеду! Не могу я так просто передать пятнадцать тонн боеприпасов! Как я потом их спишу? Что за бардак у вас здесь такой?! Неужели нельзя организовать оформление документов прямо на аэродроме?

Майор рассвирепел:

– Товарищ прапорщик, вы что?! Совсем охамели? Здесь война! Но если хочется по правилам, то колонна отходит через десять минут. Сопровождайте!

После грозного окрика майора Мингалеев вытянулся по струнке и приложил руку к головному убору:

– Есть сопровождать! Разрешите идти, товарищ майор?

Получив отмашку от майора на свободу действий, прапорщик едва не бегом бросился к ожидавшим в стороне развязки спора подчиненным.

– Собирайтесь, поедем сопровождать груз!

Влад не выдержал и спросил:

– Товарищ прапорщик, а нельзя ли нам с Зубковым здесь остаться? Вы старший, документы оформлены на вас… Мы вам зачем?

До этого замкнутый контрактник сразу оживился:

– Миша, действительно, езжай один, а мы тебя здесь на аэродроме подождем…

– Вы что дураками прикидываетесь?! Я за вас перед командованием части отвечаю! Уеду, а вы еще где—нибудь потеряетесь. Так что – вместе прилетели, вместе и улетим. Собирайтесь!

Деваться было некуда. Влад с контрактником подхватили свои тощие рюкзаки с пайком на двое суток и вместе с прапорщиком подошли к старшему колонны.

– Товарищ капитан, мы сопровождаем груз до места назначения. На какую машину можно сесть?

– Какое еще сопровождение?! Колонну сопровождаю я со своими бойцами! Вы зачем?

– Но мне нужно, чтобы кто—то подписал накладные о передаче!

Капитан, в отличии от аэродромного тыловика, оказался человеком спокойным и рассудительным. Его небритое и усталое лицо казалось лицом мудрого сфинкса.

– Есть два пути. Первый – он самый легкий. Ждешь начальника тыла, пока тот не вернется из базы хранения. Это займет два—три дня. Но за это время ваш самолет улетит обратно. Следующий транспорт придется ждать еще несколько дней.

– А второй?

– Второй – едешь с нами на базу хранения и там подписываешь накладные у начальника тыла, а к вечеру возвращаешься с нами обратно и успеваешь на свой самолет. Но это путь самый опасный, так как часто бывают обстрелы воинских колонн с потерями личного состава. Тебе это надо, прапорщик?

Капитан щурил глаза от ослепительного утреннего солнца и терпеливо ждал окончательного решения прапорщика.

– Мы едем с вами! – после некоторого колебания решился Мингалеев.

– Тогда карабкайтесь в кузов последней машины.

Вначале колонна шла медленно и осторожно, но вскоре, покинув расположение аэродрома и оставив позади последний пост охраны, заметно ускорилась. Некоторые участки шоссе, как, наверное, наиболее опасные, машины преодолевали на максимальной скорости. Через два часа пути Мингалеев пожалел о том, что проявил принципиальность и согласился на поездку. Местами шоссе было разбито из—за прямых попаданий снарядов или бомб, и машину трясло так, что, казалось, оторвутся внутренности. Влад забрался ближе к кабине, где трясло меньше, и пружинил на ногах, пытаясь облегчить свои мучения.

Внезапно колонна остановилась, и Мингалеев выглянул из кузова, пытаясь определить причину остановки. Но впереди вдруг раздалась стрельба и автомобиль с пулеметом и двумя сирийскими бойцами прикрытия колонны рванул по обочине на звуки завязывающегося боя. Стрельба все усиливалась, и высоко в воздухе все чаще слышался посвист шальных пуль. Но пока еще ни одна из них не пролетела в непосредственной близости от машины. Прапорщик со своими подчиненными вжались в пол кузова машины и ждали какой—нибудь команды. До прапорщика только сейчас дошло, в какую они вляпались историю! А ведь капитан предупреждал!.. Простая доставка боеприпасов превратилась в опасное происшествие – боестолкновение с террористами, и чем оно сейчас закончится, даже представить было страшно.

– Я же говорил… Я же говорил!.. – почему—то шепотом бормотал Зубков. – Не надо было ехать!..

Он почти трясся от охватившей его паники, лихорадочно тыкая стволом автомата в направлении звуков стрельбы. Не лучше выглядел и прапорщик, но внешне старался не терять самообладание. Как ни странно, самым спокойным оказался Влад. Пролетающие высоко в небе пули говорили о том, что стрельба ведется издалека и по неясно различаемой цели. Иначе машины давно были бы изрешечены пулями. Поэтому он был спокоен и уверен в том, что пока им ничего опасного не грозит. Но когда колонна, резко ускорившись с места, двинулась снова вперед и через пару километров ее накрыли мины, то Влад понял, что теперь начинается серьезная заваруха. Тем не менее, несмотря на участившуюся стрельбу, машины по—прежнему мчались вперед со все нарастающей скоростью, стремясь как можно скорее преодолеть опасный участок.