– Папочка, я боюсь. – дергал за руку отца и начинал хныкать Виталик.
– Не хнычь. Я же тебе уже тысячу раз говорил – все будет хорошо и пройдет быстро. Немного надо потерпеть. Ты кто? Мужик или сопля на палочке?
– Папочка, я не сопля… – хлюпал носом и вслед за отцом входил в кабинет мальчик.
– Что случилось? -встречала их медсестра Надежда Васильевна. – Почему глазки мокрые? –Плакать не надо. Все будет хорошо! Пойдем, мой хороший. – брала за холодную руку Виталика она.
Папа шел следом. Подойдя к черному креслу, он усаживался сам и брал Виталика на руки.
– Мы готовы! –внимательно осмотрев ребеночка, сообщала Надежда Васильевна.
– Очень хорошо. – отвечал и выходил из соседней комнаты врач. Доктор Сергей Семенович был крупным, с большими руками и маленькой головой мужчина. Голова венчалась аккуратным куполом розовой и немножко смешной лысины. При этом рыхлое лицо врача гляделось мягкой подушкой, которое излучало тепло и покой.
– Как наше настроение? – подходил он к креслу, улыбался отцу и брал Виталика за руку.
– Все хорошо. – отвечал Владимир Петрович.
– Когда хорошо это вдвойне хорошо. – кивал и снова отходил Сергей Семёнович. Медсестра нажимала кнопочку и над креслом множеством ярких ламп вспыхивал хирургический торшер.
–Сынок, помни, о чем мы с тобой договорились? – прижимая сына к груди, шептал отец. – Ты мужчина и должен уметь терпеть. Здесь все тебе желают добра.
– Теперь надо закрыть глазки. – подойдя к креслу, сказала Надежда Яковлевна. – Ничего не надо бояться. На пол секундочки укусит комарик и все.
Виталик вздыхал и послушно закрывал глаза. Сергей Семенович некоторое время чем-то металлическим в своей комнате гремел. Наконец и он подходил к креслу. Теперь большое лицо доктора было серьезным. В руках он держал шприц. Сергей Семенович поправлял яркость на торшере и наклонившись, принимался внимательно рассматривать глаза Виталика.
–Начнем. – кивал он Надежде Васильевне. Медсестра аккуратно клала ладонь на лицо Виталика. Доктор повторно кивал Владимиру Петровичу, и отец крепче обхватывал сына. Сергей Семенович наклонялся над дрожащим ребенком, долю секунды прицеливался и вгонял под веко острую иглу.
– Ой! – вздрагивал Виталик.
– Тише, сынок, тише! –шептал отец.
– Папочка, мне больно! – дергался, пытаясь вырваться мальчик.
– Ну что такое? Мы же договаривались, что не будем плакать! – брала салфетку и принималась отирать мокрое лицо ребенку Надежда Васильевна.
– Еще немножко. – шептал отец.
Надежда Васильевна убирала в карман халата смятую салфетку и снова клала ладонь Виталику на лицо. Короткая пауза и такой же укол врач производил во второй глаз.
Первую процедуру Виталик вытерпел. Лишь немного описал штанишки. По настоящему Виталик расплакался после второй процедуру. Произошло это когда они с папой вышли из кабинета.
– Папочка, пожалуйста, попроси доктора больше меня не мучать! – разрыдался в лифте ребенок.
– Надо, сынок, потерпеть! Понимаешь, надо, надо, надо! – гладил мокрые вспотевшие волосики сына отец.
Ночами, когда Виталик засыпал, Владимир Петрович пил крепкий кофе, шагал из угла в угол по гостиничному номеру и до хруста в зубах сжимал челюсти. Всего было сделано пять уколов. От страшных экзекуций васильковые глазки Виталика помутнели и опухли. Под нижними веками затаились стойкие синюшные пятна.
– Все. С экспериментами мы заканчиваем. – после пятой процедуры объявил Владимир Петрович.
