– Еще бы ему не желать! – в тайне вздыхал мальчишка. – Ведь он даже свой отпуск так планирует, чтобы к потопу быть дома!
Волнение в доме росло постепенным. Когда вода только подступала к огороду, папа брал сигаретку и просто выходил посидеть на крыльцо. Усевшись на ступеньку, он курил и молча смотрел как приближается к крылечку вода. Вода приближалась быстро. Когда разлив касался нижней ступеньки крыльца, блеск в папиных глазах усиливался. Возвращаясь в дом после частых перекуров, он тяжело сопел и сбивчиво принимался рассказывать про какие-то зарубки и отметины. Все подмечающая мама, естественно видела и папины перемены.
– Ну что ты на меня косишься, как Сталин на буржуазию! –не выдерживал пристального взгляда мамы и начинал нервничать отец.
– Ничего, Вова, ничего… – махала рукой и отводила взгляд мама.
– Да, я бегаю на крыльцо, чтобы следить за зарубками! Ты хочешь знать какие –такие зарубки? – сам себя спрашивал и сам себе отвечал папа. – Зарубки, которые я сделал на заборе. Зачем я их сделал? Отвечаю – это ориентиры. По ним я контролирую высоту воды.
Мама вздыхала, но продолжала молчать. Последней фразой в страстном монологе отца было: – Ну все! Теперь кажется Пора!
– Это полный капец! – продолжая глядеть в окошко, вдруг говорила мама. – вода уже у Бани!
– Отлично! – вскакивал и бежал на заднее крыльцо смотреть воду отец.
– Не понимаю… Чему он радуется? – вздыхала мама. – Уплывет баня, что без бани делать будем?
Насчет бани папа был спокоен. Когда вода, взбежав на пригорок, окружала баню, это означала – огород стал домашним озером и пришло время начинать.
Мама сдерживалась из последних сил. Сидя у окна она молча глядела на плавающий по двору брошенный скарб. В какой-то момент дом ей начинал представляться ковчегом, который предусмотрительно был поставлен на крепкий высокий фундамент. Еще мгновение, отец выйдет на середину комнаты, даст команду поднять якорь и их челн навсегда уплывет отсюда! Но отец молчал, якорь не поднимался и ковчег продолжал недвижно томиться среди растущих вод. А вокруг челна продолжала бурлить грязная и мутная водичка и вокруг будки Мухтаров плавают две эмалированные миски.
– А, ну этого капитана к черту! –поднималась наконец от окна мама. – Пойти взять на веранде палку и, хотя бы миски выловить.
–Виталя, поди сюда! – между тем, подзывал сына отец.
– Чего, папа? – с надеждой во взгляде подходил к отцу Виталик.
–слышишь?
– Что?
– Ни что, а кто! Слышишь, шумит! Пойдем, покажу. –и отец брал сына за руку и вел на заднее крыльцо. Там он отпирал задвижку и прямо в озеро распахивал дверь.
– Ну, теперь слышишь?
– Слышу. – неуверенно кивал мальчишка.
– Это щука! – полушепотом сообщал отец. –Рыбка пришла и начинает гулять!
Виталик вздыхал. Конечно, он уже знал к чему идет дело. Проходил еще день, и отец объявлял:
– С этой минуты, дорогие домочадцы, прошу всех заткнуться! Рыба пришла! Ей нужна тишина!
В доме все затихало. Даже Мухтар, перебравшись с крыши будки в дом, переставал лаять. Папа тоже становился спокойным. Взгляд переставал блестеть и лихорадить. И вот наступало то раннее утро, когда папа, проснувшись и не выпив кофе, на цыпочках тихо пробирался из теплого дома в холодные сени. Там он одевал штормовку, влазил в высоченные резиновые сапоги, брал приготовленные инструменты и принимался за свое главное дело. Главным же делом папы конечно была рыбалка. Озеро было под домом и в него пришла щука. Для передвижения по озеру надо было приготовить специальное плав средство. Таким плав средством была тракторная камера. Сложенная на полке камера в виде черной резиновой сопли, накачивалась ручным насосом. После этого камера превращалась в твердый и круглый бублик. Затем бублик папа покрывал деревянным настилом. Настил он проволокой крепко прикручивал к камере. Так из бублика получался вполне себе крепкий плотик. Последним на плотик привязывался раскладной стул. Рядом со стулом клалась веревка с привязанной к ней железякой. Эту железяку папа называл якорем. В отдельную сумку он укладывал снасти. Всю эту черную надутую конструкцию отец ставил на ребро и, выкатив на заднее крыльцо, сбрасывал в воду.
