Тяжело вздыхаю, закатывая глаза. Если я продолжу слушать эту проповедь, у меня точно судорогой сведет челюсть.
– Я тебя услышала, – снова перебиваю его я. – Ко мне пришла пациентка…
– Что насчет пятницы?
– Давай поговорим об этом завтра, пока ничего не могу обещать.
Не дожидаясь его ответа, я вешаю трубку.
– Значит, переходим к плану «Б» – говорю я в пустоту. Сажусь за компьютер и прежде, чем меня охватит сомнение, пишу еще одно письмо.
В нем всего три предложения.
Шесть фотографий. Пять ссылок на публикации в СМИ. Без подписи, но есть адресат. Christopher_Cyrus@nypost.com
Еще месяц назад в моей жизни существовало правило, которого я придерживалась на протяжении нескольких лет: посещение родительского дома по воскресеньям строго по «своим дням», которые закономерно чередовались с воскресеньями Винсента.
Когда он придумал это жестокое и несправедливое расписание и внедрил его в нашу жизнь, я чувствовала себя настолько опустошенной и раздавленной, что у меня не было сил спорить и ругаться. Я молча согласилась и безоговорочно следовала ему. Теперь же, когда мы снова разговариваем, выходные в родительском доме стали похожи на какое-то театральное представление: тетя Джени носится с детьми по дому, пытаясь за несколько часов переиграть с ними во все мыслимые и немыслимые игры, Лия и мама хлопочут на кухне, участвуя в пассивной войне за звание лучшей хозяйки, и, разумеется, папа с Винсентом, сидя в кабинете, то молчаливо смотрящие куда-то вдаль, то активно обсуждающие новостную повестку. Но в момент кульминации мы всегда собираемся за обеденным столом, и в эти мгновения мое сердце наполняется таким теплом и счастьем, что я каждый раз незаметно щиплю себя, чтобы убедиться: это не сон.
– Не давай им печенье! – ругает отца Винсент, заметив, как тот украдкой угощает внука. – Дэни, Лео, пока не съедите индейку, никаких сладостей!
Мальчики на мгновение замирают на месте, точно два диких зверька, ошарашенных яркой вспышкой света, но не проходит и минуты, как они возобновляют свой бег по кругу, сопровождая его странными криками и улюлюканьем.
– Ну ты, конечно, стратег, милый, – подтрунивает Лия, тяжело поднимаясь со своего стула. Стула, который раньше был моим. Теперь же я сижу прямо напротив, рядом с мамой и по левую руку от отца.
– Ее сегодня снова стошнило, – бурчит мне в ухо мама. – Это плохой знак.
Лия выходит из гостиной, прихватив со стола тарелку сладкого батата. Поймав одного из мальчиков (сейчас, когда они одеты в одинаковые красные свитера с каким-то мультяшным героем, я даже не пытаюсь угадать, кто из них кто), я вижу, как она что-то говорит ему на ухо, после чего он берет дольку с тарелки и отправляет ее в рот.
– Вкусно, – озвучивает эту сцену мой папа, расплываясь в улыбке. – Сынок, а вы когда уезжаете в круиз? Не передумали?
– С чего бы? Лия, правда, уже обчистила все наши карты, но отпуску быть, правда, мы решили немного отодвинуть наше путешествие, чтобы снова собраться всей семьей у вас на Рождество.
– Ой, это же так здорово! – ахает мама, сияя от счастья.
– Ну, а в круиз выдвигаемся сразу после, двадцать шестого декабря самолет до Майами, там два дня, и грузимся на лайнер, – говорит Винсент, поливая кусок индейки клюквенным соусом.
– А что врач говорит? Противопоказаний нет?
– Мам, у нас все хорошо. Не волнуйся.
– Ты же знаешь, я не могу не волноваться. Вы все – мои дети. Вот станут мальчики постарше, поймешь меня, – ворчит мама, выпивая остатки вина из своего бокала. – Ну значит, двадцатого числа мы сможем все вместе пойти на премьеру мюзикла Джесс. Она обещала достать нам билеты. Прям как раньше, пойдем большой дружной семьей!
