– Целиком и полностью в вашем распоряжении, – согласился Лева. – Как скажешь, так и сделаем. Тетушка твоя – и воля соответственно твоя тоже!
Лева понял, что замечанием о личной жизни поэта Тютчева он задел болевую точку, поэтому корил себя и был готов повиноваться до бесконечности. Естественно, если бесконечность не слишком затянется.
Она и не затянулась. Компьютер всего лишь в третий раз просигналил по-английски: "Ваша крепость пала под натиском варваров, будете строить заново?", как в дверь постучались, и мама принесла сыну телефонную трубку.
– Левочка, тебя Майя Петровна, – сказала она с укоризной. – А ведь ты обещал, как тебе верить?
– Мам, ну честное слово, ни сном ни духом, – клялся Лева, зажимая рукой трубку. – Ей-богу, никакого вреда не случилось, просто стечение обстоятельств.
– Люма, деточка, вам я доверяю, – вздохнула бедная Тамара Львовна, милая, воспитанная пожилая дама. – Посмотрите за дурачком, ладно?
– Насколько получится, но это вправду не он, – заверила Люма.
Тамара Львовна горестно кивнула ей и вышла. Тем временем Лева вел телефонные переговоры, и в голосе его солидность боролась с прорывающимся смехом.
– Да, Майя Петровна, конечно, Майя Петровна, должным образом, Майя Петровна, не беспокойтесь. Я все понял, и никаких проблем. Записываю, вот взял ручку, секундочку… Она тоже, я обещаю, вот она здесь, и передает вам привет, мы только что о Тютчеве беседовали, спасибо вам. До свиданья!
Отключив кнопку, Лева рассмеялся в голос, подкинул трубку к потолку и ловко поймал – хорошо, что мама не видела!
– Русская литература приносит дивиденды! – воскликнул Лева, отсмеявшись, но потом снизошел до вразумительного объяснения. – Наша подопечная напугала наставницу до обморока, ты бы слышал, как она лебезила! Как будто я из департамента образования, даже кокетничала со мной! А мамашка боялась! Пойдем, расскажем, как Мая Плита ползала на брюхе, как рассыпалась мелким бесом.
– А конкретнее можешь? – упрекнула друга Люма. – Я же не слышала ничего.
– Я не знаю, что они там делали по комсомольской линии при развитом социализме, но клянусь, Мая Плита тогда отличилась! – продолжал интриговать подружку Лева. – Можешь быть совершенно спокойна за свою литературу, не меньше пяти баллов до самого аттестата, но, конечно, если не заикнешься об истории с теткой! Наставница взяла с меня благородное слово, что я молчу в тряпочку. И Бакуниных выдала с головой, правда одного, о втором ничего не знает. А до экс-комментатора дойдем пешочком!
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – церемонно начала Люма. – Май-Петровна Плита так испугалась за свою репутацию, что в обмен на твое молчание в школе (и на мое тоже) дала тебе адрес и телефон одного из Бакуниных. Вроде того, что она его подставила, но вот только подо что? Чем ее тетка напугала?
– А это им виднее, – не стал задумываться Лева. – Только вот как бы нам этой информацией получше распорядиться, вот в чем вопрос. Впрочем, воля ваша, мисс Волюмния.
– Давай выстроим еще одну крепость, а там будет виднее, может, и устоит она, – задумчиво произнесла Люма.
(Не всякий день и не по любому случаю Лев именовал девочку полным титулом в соответствии с паспортом, это обыкновенно значило, что он просит внимания к своим словам. Поэтому Люма решила взять тайм-аут и размыслить.)
Крепость почти достроилась, вернее, она оказалась высоким замком в окружении рва, и даже атаки варваров были отбиты. Осталось дать обитателям кодекс законов, но созидательную деятельность пришлось свернуть.
