Викрам, затаив дыхание, слушал, как его мать поет грустную песню о любви крестьянки и принца, а отец тихо подпевает ей в нескольких особо чувственных местах. Слепой старик Сэн аккомпанировал им на своей старой деревянной флейте, на которой он играл уже много-много лет. Тихие мелодичные звуки его флейты смешивались с чарующим голосом Совади и стрекотом цикад. Собравшиеся во дворе крестьяне наслаждались песней, кто-то чуть слышно подпевал, а некоторые особо чувствительные женщины даже всплакнули, сочувствуя героям баллады, несчастным влюбленным, которым не дано было быть вместе.
Когда Совади затянула вторую песню, на этот раз веселую и шутливую, Викрам вдруг заметил, как в свете факелов мелькнуло лицо Кмао со шрамом на левой щеке. Он стоял, спрятавшись за одну из свай дома, и смотрел на поющую Совади, выпучив глаза. Хотя факел едва освещал его лицо, Викрам ясно увидел, что его дядя буквально буравит Совади своими широко выпученными глазами. Его рот был слегка приоткрыт, и мальчик заметил, что он периодически облизывал свои толстые губы. Никто, кроме Викрама, не заметил его присутствия: все были полностью поглощены пением Совади.
Как только мать Викрама закончила петь, лицо Кмао растворилось в ночной темноте. Мальчик вдруг ощутил какую-то странную тревогу; ему показалось, что он только что видел не своего дядю, а таинственного злобного призрака, ночного демона, который был готов схватить его прекрасную мать и унести в свое темное царство, где ее ждала страшная участь… Викрам резко тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли.
После Совади и Хиена двое забавных молодых крестьян принялись исполнять деревенские частушки. Они пели тонкими противными голосками и слегка пританцовывали в такт своим незатейливым куплетам, а зрители буквально валились со смеху, хоть и слышали все эти прибаутки уже не одну сотню раз.
В этот момент Викраму захотелось справить нужду, и он побрел к бамбуковым зарослям за домом Хиена. Из-за облаков выглянула полная луна, которая осветила деревню призрачным голубоватым светом.
Викрам медленно шел по узкой тропинке вдоль бамбуковой рощи, подыскивая удобное место. Остановившись возле неглубокой ямки, он присел на корточки, спустил шорты и стал смотреть на луну. Викрама уже давно интересовал вопрос: живет ли там кто-нибудь? Однажды он задал его учителю географии, но тот не дал четкого ответа, сказав лишь, что вряд ли, ведь на луне нет никаких условий для жизни: ни воды, ни воздуха, ни даже гравитации.
Вдруг мальчик услышал где-то поблизости тихий стон, который то прекращался на несколько секунд, то вдруг возобновлялся снова. Викрам встал, натянул шорты и прислушался. Стон был каким-то напряженным и жалобным и, похоже, стонал мужчина. Источник стона находился совсем рядом: звук доносился из густого кустарника, росшего между толстых стеблей бамбука.
Викрам начал тихо приближаться к кустарнику, чувствуя, как его сердце учащенно бьется от накатывавшего чувства страха. Подойдя к кустарнику, он аккуратно раздвинул тонкие ветки, стараясь не издавать ни малейшего звука. Мальчик увидел своего дядю Кмао, который сидел на коленях, скрывшись в густых зарослях. В бледном, но ярком лунном свете Викрам увидел, как Кмао обеими руками хватается за свой пенис и делает ими резкие короткие движения, издавая при этом тихие стоны.
Мальчик не сразу понял, чем занят его дядя, но быстро вспомнил, как один из его старших школьных товарищей рассказывал ему, что многие мужчины, которым не хватает женского внимания, любят себя возбуждать таким вот образом. Понаблюдав за Кмао еще несколько секунд, Викрам тихо отошел от кустарника и побежал обратно в деревню.
