Слезы богов - страница 15

– А ну тебя! Сколько вас еще таких будет. А я один. И у меня впереди важное дело!

С этими словами лейтенант переместился со стула на маленький диванчик и, не снимая военных брюк, уснул в неудобной позе.

Через несколько дней Карл улетал военным самолетом в Нарвик. С собой он вез несколько объемных фанерных ящиков с аппаратурой, необходимыми материалами и имуществом для зимовки. Его провожали на аэродроме капитан 2 ранга Йонг и обер-лейтенант Шульце. Прощание было омрачено новостью, пришедшей накануне. Советский самолет-разведчик обнаружил немецкую станцию в Деревянной бухте. По его наводке в бухту вошел эскадренный миноносец. Высадившийся десант разрушил станцию. Один из зимовщиков погиб в перестрелке, а второй попал в плен. Последнее было особенно плохо, ведь оба зимовщика были в курсе планов Кригсмарине организовать наблюдательные станции на маршруте движения союзнических конвоев.

За учебой прошло полгода, и, хотя на улицах Мурманска все еще большими сугробами лежал снег, световой день уже был соизмерим с ночью. Гораздо медленнее, чем в средней полосе, но все же неминуемо, на город надвигалась весна. Жители заполярной столицы радовались, но в полной мере радоваться жизни мешали немецкие бомбардировки, случавшиеся почти каждый день. В большом городе было всего одно настоящее бомбоубежище, построенное по всем правилам. Оно размещалось в центральной части города и в период авианалетов принимало под свои своды всех, кто успел добежать до падения первых бомб. Это была мизерная часть мурманчан, оказавшихся в соответствующий момент поблизости. Для укрытия от воздушной угрозы при каждом предприятии и в каждом жилом квартале жители города построили сотни сооружений разной степени надежности. Это были и перекрытые железнодорожными шпалами щели, и укрепленные арматурой землянки. Для укрытия от неприятельских бомб использовались подвалы немногочисленных каменных и кирпичных домов.

Учеба Тихона на курсах происходила в самый разгар войны, когда мурманчане уже привыкли к бомбежкам. Каждый из них в каждый момент времени четко знал, куда бежать и что делать. Многие не боялись бомбежек и не покидали рабочих мест во время тревоги. Однако Тихону навсегда запомнилась первая бомбардировка, оставившая в его тогда еще детском сознании глубокую рану.

Из репродукторов, со страниц газет, в разговорах людей, везде только и слышно было: война! Тихон уже видел и немецкие самолеты, и даже воздушный бой, и это, безусловно, казалось ужасным. Как выяснилось, только казалось. По-настоящему страшно стало, когда на Мурманск посыпались первые бомбы. Класс Тихона находился на занятиях. В небе гудели моторы, но тогда казалось, что пространство над городом находится под надежной защитой советской авиации. Неожиданно воздух вокруг наполнился громкими, не привычными для слуха звуками: раскатами грома, леденящим душу воем, скрежетом! С треском и звоном вылетели оконные стекла. Школьников выбросило из-за парт и щедро осыпало битым стеклом и штукатуркой. Тихон больно ударился о стену и впал в какой-то ступор от вида крови – одна из девочек получила глубокий порез стеклом. Со стороны лестничного марша стали доноситься визг и топот десятков быстро бегущих ног, истерический женский крик и плач.

Пожилой учитель, которому и самому перепало, первым оправился от шока. Под аккомпанемент запоздавшей «Воздушной тревоги» он стал поднимать детей с пола, направляя вниз, в подвал. Скатываясь вниз по лестнице, Тихон боковым зрением разглядел агрессора: на небольшой высоте – казалось, буквально над крышами домов – шли немецкие самолеты. Пара из них прошла в страшной близости от школы, Тихон сумел разглядеть и кресты на крыльях, и грязно-жирные пятна под мотором. Через мгновение после их пролета в соседнем от школы здании раздался мощный взрыв. Детей снова окатило фонтаном битого стекла. На этот раз из окон подъезда. В спасительном подвале было темно, страшно, непривычно, неуютно… Подвал был немаленьким, но в его входной части образовалось столпотворение. Тихон стоял, прижатый к стене другими детьми. Лишь когда зрение привыкло к темноте, он разглядел свое ближайшее окружение. Выяснилось, что он существенно отстал от своих одноклассников. Видимо, завороженный видом пролетающих немецких самолетов, он все же задержался на лестнице. Наказанием за его любопытство были пусть и не глубокие, но болезненные порезы от стекла на левом плече.