– Ты не назвала свое имя, – ответил ей Йорген.
– Мия, мой конунг.
Конунг пристально рассмотрел ее, а затем кивнул и дал приблизиться к девочке.
Мия села на колени, коснулась белых коротких волос девочки и повернула ее лицом к себе.
– Каиса, снежинка моя, это я, тетя Мия, – прошептала она ласково. – Что произошло?
В какой-то миг Бейнер был уверен, что сейчас девочка заговорит, поскольку ее глаза засияли чуть ярче. Но стоило этому огоньку появится, как он тут же исчез.
– Бесполезно, – вновь повтори Рюрик, позволив себе сесть на шкуры.
Мия облизала палец и стерла засохшую корку крови возле ушка девочки, а затем обратилась к Йоргену:
– Мой конунг, позвольте мне ее взять в свой чум? Ей нужен особый уход и отдых. Уверена, она скоро заговорит.
Йорген медленно кивнул и ответил:
– Хорошо. Если понадобится еда, шкуры, что-нибудь – дай знать.
– Благодарю вас.
Бейнер поспешил помочь ей поднять девочку, но она махнула рукой, прося не вмешиваться. Райданка не притворялась сильной, она действительно была сильной, и, чтобы в этом убедиться, достаточно было увидеть ее уверенный и строгий взгляд.
Мия ушла, оставив после себя лишь несколько залетевших в чум хлопьев снега и приятную прохладу.
– Что еще вы видели? – обратился Йорген к стоящему рядом с Бейнером старику. Тот немного помялся, прежде чем ответить.
– Да, собственно, мы все рассказали вам, мой конунг. – Он переглянулся с Бейнером и продолжил: – Услышали крик, вышли, чтобы проверить, и… В общем, вы и сами все видели. С прошедшей ночи там ничего не поменялось.
У Бейнера до сих пор стояли перед глазами эти окровавленные шкуры и лужи крови вперемешку с кусками плоти под ногами. Но более всего запомнился ему душераздирающий крик девочки.
– Наверняка какой-то зверь, – заключил Рюрик. – Чем дальше на север, тем страшнее здешняя живность. Мне еще отец рассказывал, что в этих краях видел медведей в три человеческих роста.
– При всем уважении, Рюрик, – сказал старик, – будь это зверь – он оставил бы следы: отпечатки лап, клочки шерсти. Вы уж мне поверьте, я со своим стариком не один день охотился и знаю, о чем толкую. Да и будь это зверь он, отморозь его Свайр, оставил бы и разорванные в клочья тела! Но мы обыскали все в округе, каждый чум проверили – ничего.
Йорген призадумался, почесывая подбородок. Он посмотрел на шамана, сидящего поодаль в окружении множества шкур. Старец даже бровью не повел и больше напоминал предмет интерьера, нежели живого человека. Кончик длинной седой бороды лежал на коленях, напоминая белоснежную змею. Тусклый свет голубых глаз медленно угасал, говоря о том, что жизнь шамана может прерваться в любое мгновение, настолько он был стар.
– А ты что думаешь, шаман? – спросил Йорген.
В чуме повисла тишина, долгая и напряженная. Все знали, что, прежде чем шаман ответит, должно пройти время, но для Йоргена оно длилось дольше обычного. Он нервно барабанил пальцами, торопя старца.
– Я с трудом слышу, что говорит эта земля, – прохрипел наконец шаман. – Каждый раз, заходя все дальше, в самое сердце Нордхаля, голос этой земли отдаляется от меня, а вскоре и вовсе станет недосягаемым. Вчера я с трудом услышал эхо, предупреждающее о надвигающейся смертельной буре, и боюсь, что в следующий раз и вовсе могу его не услышать. – Он некоторое время помолчал. – То же самое касается и произошедшего минувшей ночью. Земля не хочет говорить мне, кто или что это было. Однако одно я могу ответить с уверенностью… – Шаман с прищуром осмотрел каждого присутствующего. – Будут еще нападения, многие погибнут в этом походе, и тебе, конунг, следует быть заранее к этому готовым. Такова цена той силы, к которой ты стремишься.
