Гончаров возвращался домой и думал о разном: об убийстве Степана Пятииванова, о том, что Сорин наверняка что-то знает или о чем-то догадывается, но скрывает, и что жена Сорина уж больно внимательно его разглядывала – смотрела так, будто он если не враг, то человек, от которого можно получить неприятности. Перебирал в памяти все общение с Евгением Аркадьевичем, как сам сегодня начал сыпать названиями портовых городов, которые затвердил наизусть больше двадцати лет назад, учась в Морской академии. И стихотворение Заболоцкого само всплыло в его памяти вдруг ни с того ни с сего. Игорь подумал о возможностях сознания и вспомнил, что есть один человек… вернее, одна женщина, память которой, как казалось знавшим ее людям, хранит все.
Он набрал номер своего бывшего подчиненного – курсанта Грицая.
– Петя, я за рулем, так что давай быстро. Позвони своей маме. И узнай у нее про некоего Степана Пятииванова, семьдесят четвертого года рождения. Он был осужден лет двадцать пять назад… Мне важно знать, кто с ним проходил тогда по делу и был осужден. Ей не надо ничего вспоминать: она же работает секретарем председателя городского суда, и заглянуть в электронный архив ей ничего не стоит.
Не прошло и четверти часа, как Петя Грицай позвонил.
– Записывайте: Партыко Геннадий Сергеевич, того же года рождения, что и Пятииванов… В настоящее время отбывает новый срок… Мама проверила по базе.
Игорь вошел в квартиру и повел носом:
– Что-то вкусное у нас?
– Фунчоза на рыбном бульоне с креветками, сладким перцем и зеленью…
– Нет, не то, – покачал головой Игорь. Он наклонился и понюхал шею Леночки: – Да у нас новые духи!
– Да, – вздохнула его невеста, – дорогущие, правда, но я давно о них мечтала. А тут позвонила подруга детства. Та, которой ты интересовался сегодня. Она позвала меня на литературный вечер, и я решилась… Нравится? Называются духи «Портрет леди», бренд Frédéric Malle. Ты и впрямь уловил аромат из коридора?
Игорь кивнул, хотя на самом деле ничего не почувствовал. Но не хотелось ничего объяснять и говорить об ароматах, в которых он не разбирался вовсе, и, чтобы перевести разговор на другую тему, он сообщил, что, скорее всего, завтра отправится в командировку.
– Ты же еще не приступил к работе, – напомнила ему Лена. – Какая может быть командировка?! И потом, у тебя теперь на это есть люди, которые готовы мотаться по командировкам и которых, по всей видимости, не ждут дома любящие женщины…
– Э-э, – хотел возразить Гончаров, но объяснять, что покидает невесту по собственной инициативе, не очень-то хотелось. – Дело в том…
Но девушка махнула рукой:
– Ладно, потерплю. А как там моя бывшая соседка Вера?
– Теперь она Вероника Сорина. Муж – очень богатый человек. Он, как принято теперь называть таких людей, финансовый спекулянт. Где-то что-то покупает и перепродает. Играет на бирже, которую лет двадцать назад сам же и учреждал в компании себе подобных. Очень осторожный товарищ и, скорее всего, к убийству, которое я сейчас расследую, не имеет никакого отношения.
– Это хорошо, – обрадовалась Лена, – но ты расскажи, как выглядит Вероника Сорина.
– Замечательно! Но у нее есть один недостаток – тебе она и в подметки не годится.
– Не знаю, – засомневалась в искренности Гончарова его невеста, – в детстве Вера мне казалась взрослой и очень симпатичной, разбиралась она во многом – особенно в платьях. У нее была такая двухмерная куколка, вырезанная из картона или пластика. Мы рисовали одежду для нее, вырезали эти наряды, а потом одевали в них куколку. У Веры получались классные платья. Она надевала их на куколку и объявляла: это для встречи с принцем на королевском балу, а это коктейльное, в котором не зазорно пойти в бар, а это для приема иностранных послов. А когда куклу одевали в нарисованное мной, Вера кричала: «Какая прелесть! Какой великолепный и непревзойденный дизайн! Именно в этом мы пойдем доить королевских коров или пасти гусей!» И мы с ней весело смеялись. И я тогда забывала, что моя мама тяжело больна и лежит в больнице, что Владимир Петрович не спит по ночам, переживает и прячет от меня свои слезы… Мне очень нравилась Вера, и мне кажется, что она выросла добрым человеком и не смогла бы пойти на преступление.
