– Понял. Я заметила. Почему же не рассказал всем остальным? Ведь это входило в условие эксперимента, разве не так?
– Эксперименты скоро кончатся, – пробурчал я.
– Ты уверен? Группа-то ведь набрана…
– Я уверен только в том, что ты лопнешь, если будешь столько есть.
– Не лопну. Я вместительная. Хотя и не видно. А кого ты еще просканировал, Макс?
– Никого.
– Неправда. Ты и Веру просканировал. У тебя было такое лицо… Ублаготворенное. Как после секса.
– Следишь за мной?
– Наблюдаю. И не только за тобой.
– А за тобой кто наблюдает?
– Ты. Параманис. И Петр Андреевич. Наблюдал.
– А ты уверена, что я за тобой наблюдаю?
– Еще бы. Ты с меня глаз не сводил, Макс. Весь сегодняшний день. И вчерашний тоже.
– Это у меня профессиональное.
– А не мужское?
– Нет.
– Ладно… Тебе лучше знать.
На пороге кухни появились Галина и Никанор.
– Мы тоже хотим есть, – сказал Никанор.
Маргарита тут же встала.
– Садитесь. Я сейчас вам все приготовлю, – сказала она и улыбнулась мне.
Часа через два появился Параманис. Он пытался выглядеть непроницаемым. Но чувствовалось, что настроение у него отвратительное. Седая шевелюра несколько спуталась от ветра и дождя. Холодные голубые глаза поблекли. Он кутался в длинный плащ, как будто тот мог спасти его от житейских неприятностей.
– Петр Андреевич действительно умер от инфаркта, – сказал он, появившись на пороге кухни. Мы все сидели там, кроме Веры. Кухня все же была наиболее уютным местом в конспиративной квартире. – У него было слабое сердце, – добавил доктор наук.
– Хотите крепкого чая? – спросила его Галина.
– Да. Пожалуй.
Параманис устало опустился на табурет, не снимая плаща. Галина принялась хлопотать с чайником. Параманис явно вызвал ее жалость, но, так как он все еще был вполне интересный мужик, несмотря на возраст, жалость Галины могла перейти в более романтичное чувство. Во всяком случае, мне показалось, что взгляд, каким она смотрела на него, какой-то влажный.
Я сидел там же, где сидел, и пил чай. Пепельница передо мною была полна окурков. Маргарита допивала третью чашку кофе. Никанор выдул весь пакет апельсинового сока и схрумкал пачку печенья и теперь сидел неподвижный, как ящерица под солнцем. Чем занималась Вера в гостиной, я понятия не имел. Она была так мало привязана ко всему земному… Жизнь ее проходила в основном в сновидениях. В каком-то смысле ей можно было позавидовать.
– Спасибо, – сказал Параманис, когда Галина поставила перед ним дымящуюся и ароматную чашку с чаем. – Я приехал, чтобы обсудить с вами кое-что.
Он отпил из чашки и оглядел каждого из нас. В том числе и усевшуюся рядом Галину. На нее он посмотрел с благодарностью. Потом распахнул плащ. Под ним был все тот же синий костюм в полоску. Я подумал, что сейчас он вынет пистолет и расстреляет всех присутствующих за ненадобностью, но вместо этого он вынул носовой платок и высморкался. Очень аккуратно.
– Я думаю, что смерть Петра Андреевича не повлияет на наши планы, – сказал он, сунув платок обратно. – Наши цели и задачи остаются прежними.
– А какие у нас цели и задачи? – спросил я соответствующим случаю тоном.
Видимо, Параманису показалось, что я шучу, и он счел это неприличным. Взгляд его полоснул меня ножом.
– Мы уже говорили об этом, Максим. Вчера. Наши цели и задачи – противостоять любой энергетической агрессии. С чьей бы стороны она ни исходила. Но так как группа недостаточно профессиональна, точнее, недостаточно подготовлена, мы будем тренироваться. И учиться. А когда я сочту, что вы готовы, приступим к выполнению нашей основной задачи. То есть к поискам и нейтрализации той группы, которая недавно появилась в Москве. И поискам и нейтрализации всех подобных групп.
