– Верняк есть, – доверительно зашептал он, косясь по сторонам. – В третьем заезде. Поставишь, в большом наваре будешь. Но выигрыш пополам.
Я снова прислушался к внутреннему голосу. Может, это именно тот самый шанс? Голос упорно молчал.
– А почему сам не ставишь?
Коротышка страдальчески вздохнул.
– Нельзя мне… Работаю здесь. Узнают, уволят.
Это было похоже на правду, если бы глубоко в зрачках у него не плескалась еле уловимая мольба. На кидалу коротышка не походил, но доверия по-прежнему не вызывал. К тому же внутренний голос упорно молчал. Никак не реагировал.
– Значит, я буду рисковать своими деньгами, а ты только выигрышем?
– Да ничем ты ни рискуешь! – с жаром зашептал коротышка, неверно поняв меня. Вероятно, подумал, что клиент заглотнул наживку, и осталось только подсечь, что бы тот, как окунь, затрепыхался на крючке. – Верняк, говорю тебе! Всё заранее подстроено…
– Ищи дураков, – отрезал я и развернулся, чтобы уйти.
На мгновение коротышка оторопел, но тут же снова схватил меня за рукав.
– Ну хоть на бутылку дай… – заканючил он.
Я рассмеялся и, не оборачиваясь, отрицательно мотнул головой. Теперь стала понятна природа мольбы в его зрачках.
– Чтобы тебе здесь всё состояние промотать! – услышал я вслед.
Моё «состояние» на настоящий момент оценивалось в сто восемьдесят долларов (десятку «подарил» на мыло и лампочки, ещё столько же пришлось выложить таксисту за быструю езду) и, чтобы его промотать, не обязательно идти на ипподром. Зайдя в букмекерский зал, я снова раскрыл программку и прикинул свои шансы. Ни одна ставка на мои деньги не давала нужной суммы, кроме ставки на Аристотеля. Надо было рисковать, хотя внутренний голос продолжал упорно молчать. Вот так всегда – когда нужно, не дозовёшься… А «прорезывается» в самый неподходящий момент, как с господином Популенковым.
Обменяв в обменном пункте сто пятьдесят долларов на рубли, я протянул деньги в окошко букмекеру.
– На Аристотеля.
Лысый розовощёкий букмекер поперхнулся и уставился на меня изумлённым взглядом поверх очков.
– Вы… серьёзно? – осторожно спросил он.
– А что, это большие деньги? – буркнул я.
– В общем-то, нет, – согласился букмекер. – У меня и по тысяче долларов ставят… Но на фаворитов.
– И выигрывают потом мизерные суммы, – скривился я и с бравадой добавил: – Либо пан, либо пропал!
Букмекер вздохнул, пожал плечами.
– Народу сейчас пропадает много. И господа, и все прочие… – философски заметил он, подавая мне квитанцию. – Желаю удачи.
Трудно было разобрать, сочувственная или язвительная улыбка играет у него на губах и какого рода удачу он мне желает. В «пропадании», что ли?
Не успел я отойти от окошка букмекера, как меня остановил весьма благообразный старичок. Этакий интеллигент застойных времён: с палочкой, в сандалиях, парусиновых брюках и белой косоворотке.
– Простите, молодой человек, вы здесь новичок? – вежливо поинтересовался он.
– Да. А в чём дело? – спросил я, пряча квитанцию в карман.
– Не могли бы вы сообщить, – дрожа морщинистыми щеками, попросил он, – на какую лошадь поставили? Говорят, новичкам везёт…
Прозрачные глаза старичка слезились, руки, опиравшиеся на палку, дрожали. На кидалу он был ещё менее похож, чем коротышка в галифе, а по фасону рубашки и брюк можно было судить, что жизнь у него отнюдь не сладкая. Видимо, как и я, решил на ипподроме попытать счастья.
– Отчего же не сообщить? – улыбнулся я. – Ставьте на Аристотеля в последней скачке. – И добавил, вспомнив реплику коротышки: – Верняк!
