В разговор вступил мужчина с бархатисто-сочным голосом, контрастирующим с нежным сопрано супруги:
– Меня зовут Даг, а мою жену Виола. Как ты попала сюда, юная красавица?
– Я приплыла, – растерянно произнесла Альва. Она наклонилась, чтобы погладить ушибленные пальцы.
– Ого! И с какого острова? Не ври, будто с материка – там все сумасшедшие.
– А я никогда не загрязняю воздух ложью. Наш остров Надежды лежит в стороне от архипелага Шпицберген. Я боялась, что в посёлке стану изгоем, и потому сбежала: взяла лодку и поплыла в тайной надежде достичь архипелага. Надеюсь, не ошиблась направлением?
Виола улыбнулась и ответила:
– Почти. Остров Медвежий входит в состав архипелага, но находится намного южнее основных его островов. Кстати, извини за боль. Деревья в лесу не любят тех, кто внезапно появляется в наших владениях.
– Но как? А, я догадалась! Вы переехали сюда, чтобы жить в единстве с природой, и она откликается на ваше желание одиночества?
Даг поклонился ей и произнёс:
– Ты удивительно проницательна, Альва. Хочешь, оставайся жить вместе с нами.
– С величайшей радостью, – живо откликнулась девушка. – А что, у вас вправду водятся медведи? У нас на острове только белых встречала пару раз.
– Есть пара белых, но они не причиняют нам вред. Мы живём в гармонии с природой и благодаря её помощи собираем хороший урожай в теплицах, как и другие местные жители. Пойдём, мы познакомим тебя с сыном, – предложила Виола. – Его зовут Рейнкалв. Он наверняка запишет историю о тебе.
***
Вскоре я познакомился с Альвой и, восхищённый красотой девушки и её жизнью в гармонии с природой, записал эту историю. Пусть другие люди прочтут эти строки и представят себе чистое дитя природы такой, как запомнил её я. Жаль, что позже она покинула наш остров. Но это совершенно иная история. Я запишу её позже, когда найдётся время в стремительно меняющемся мире.
Виктор. Запись № 2. Посреди тайги Приморского края (за 9 лет до основных событий)
Радость освобождения уступала место голоду. В первые дни я возвысился над желаниями тела и обходился без пищи; воду давали ручьи и речки, они на пути попадались нередко. Но с каждым днём я всё острее ощущал голод; мало того, желудок сводило потому, что он давно привык к ненатуральной пище, и лесные ягоды с грибами вызвали тошноту. От голода я грыз кору деревьев, отщипывал от неё мелкие кусочки. Но это не помогало против усиливающейся тошноты. Пару раз меня вырвало. Я осознал, что слишком поздно обрёл свободу.
Моё тело за годы плена в мире Виртуалити привыкло к насыщенной химией пище, к «противосмертным» порошкам и антисонным таблеткам. В итоге я очутился на грани гибели и ничего не мог с этим поделать. Дни слагались в недели и месяцы, природа пока щедро одаривала меня – но зима надвигалась неотвратимо. Мне предстоял непростой выбор: либо возвращаться в плен, против чего восставала ожившая душа, либо брести в никуда в безумной надежде найти живого человека или заброшенный дом. Построить собственный я бы не сумел – не хватало навыков и сил.
Вокруг – леса и горы, невысокие, но величественные («сопки» – вспомнилось слово из далёкого детства). Я нашёл в себе силы подняться на одну из них, чтобы осмотреться и найти признаки человеческого жилья. Но сзади я увидел пройденные мною леса, а за ними, до самого горизонта – километры крыш модулей. А во все остальные стороны – только торжествующая природа, оставленная человеком в покое. Леса и сопки, реки и маленькие озёра – больше ничего. Я очутился в сердце тайги, и никто не в силах помочь мне, дать надежду на спасение и выживание.
