Несколько спешащих студентов наткнулись на девушку, одиноко стоящую посреди галереи. Мариса точно очнулась, собралась и выпрямилась, расправив плечи. Ей нельзя раскисать, никак нельзя. Лёгкой добычей для службы безопасности или любого противника она не станет, покажет, что и маленькая мышка умеет кусаться, защищая право на жизнь.
Возле входа в Зал Иллюзий быстро нашлось свободное местечко. В первый день учёбы здесь собирали новичков. Мариса пришла первой. Чтобы занять время она принялась разглядывать барельеф «Памяти погибших». Застывшие в движении фигуры магов вызывали боль и отчаянье, испытанные участниками рокового ритуала. У Марисы защемило в груди. Наверное, при создании композиции не обошлось без эмпата. Те, кто выбирал направление искусства, умели вкладывать чувства в предметы, передавая эмоции другим людям.
Она быстро пробежалась глазами по списку пострадавших. Юинги, Брумы, Фолэнты, Талесы… Самый цвет древней столичной аристократии. Никто не знает, насколько болезненной была их смерть. И только одного имени там не было. Мариса отвернулась. В глазах защипало. Долгое время она отталкивала от себя любую мысль о вине отца. Пришёл момент признать, что Фрост Талес ошибся, настояв на обновлении печати. На острове Мариса часто слышала пересказы истории гибели магов. Многие считали, что толкователь Талес не просто просчитался, планируя ритуал, а совершил намеренное преступление.
«Преступница и дочь преступника», — с горечью подумала Мариса.
Чуть заметное движение рядом отвлекло её от раздумий. Возле барельефа она находилась не одна. Молодой ментал, если судить по чёрному сюртуку с серебряными пуговицами, появился так тихо, что Мариса не сразу его заметила. Строгое лицо с плотно сжатыми тонкими губами не выражало и намёка на эмоции. В Марисе проснулось любопытство эмпата. Её дар был сломлен, но некоторые простейшие навыки сохранились. Какая-то тонкая нить внутри неё отозвалась, ощутив сродство со стеной льда, закрывающей незнакомца от мира.
Он ни на кого не смотрел, не пытался стать частью, бурлившей вокруг общности студентов. Он существовал сам по себе. Сосредоточенный и бесчувственный. Дар Марисы немного подсказал ей. И ещё сквозь собственную стену она ощутила укол вины за отца. У молодого ментала погиб кто-то из родных во время ритуала. Очевидный вывод причинил неудобство.
Мариса сделала маленький шажок в сторону, оставляя для чужого, глубоко скрытого горя больше пространства. Погружённый в созерцание барельефа молодой человек и не посмотрел на миниатюрную первокурсницу. Памятную доску он явно видел не первый раз. Судя по возрасту, ментал был выпускником Академии и каждый год отдавал дань скорбному прошлому.
Мариса не хотела его навязчиво рассматривать, но невольно задержала взгляд на тонком, немного резком профиле. Одёрнув себя, она сосредоточилась на студентах, заполнивших коридор. Горящие интересом глаза и ошарашенные лица некоторых юных магов подсказали, что часть из них в Академии первый раз. По галерее этажа бодро бежала Келена. Соседка помахала рукой, но молодой мужской голос снова отвлёк Марису.
— Северин!
Один из студентов, круглолицый и улыбающийся, стоял у лестницы в крыло сензитивов и обращался к мрачному менталу. Тот не ответил, однако пошёл к приятелю. Людской поток плавно обтекал его, рассекающего бурное человеческое море. Ментал оставался непричастным к смеху, разговорам и прочим проявлениям обычной жизни, которые, как показалось Марисе, считал занятием глупым и бессмысленным.
