Холод, исходивший от него, заставил старушку съежиться. Миссис Помсли прекрасно знала этого человека еще задолго до того, как ее глаза перестали видеть что-то кроме пустоты. В памяти Маргарет хорошо сохранились воспоминания об убийственном взгляде Старейшины друидов. Синеватый оттенок темных волос оттенял глаза цвета сапфиров. Рейхтаг мог быть страшным человеком, если чьи-то убеждения противоречили его принципам. Не зря же этот мужчина занимал такой пост столько лет, каждый раз омолаживая свое тело в священных водах. Расположение молодильного источника было известно не многим.
– Если бы я только могла рассказать, возможно, они тогда бы стали серьезнее относиться… – попыталась объяснить старушка, но Старейшина рассмеялся, не дав ей даже закончить.
– Давай! Расскажи им всю правду! Не забудь упомянуть про Бельтейн. Ты же помнишь, какой это праздник, и что нам приходиться делать, дабы держать врата закрытыми?
– Я никогда никого не убивала!
– Но ты способствовала этому, – уточнил Рейхтаг, и ухмылка вновь коснулась его губ. – Думаешь, Чаннинг и все остальные поймут и закроют глаза на то, что из-за твоего списка каждый год первого мая умирают все новорожденные? Ключ сам тянется к печати, и тебе прекрасно известно об этом. Так или иначе, он родится в этом городе, и мы должны сделать все возможное, чтобы этого не допустить.
Рейхтаг не стал дожидаться ответа. Старейшина развернулся и вышел из лавки, исчезая за пеленой шума дождя. Маргарет осталась стоять возле стеллажей белая, словно сама смерть. До приговора остался месяц. Это был всего лишь визит вежливого напоминания про обязанности, которые камнем нависли над сердцем старушки. Каждое утро она чувствовала горький привкус вины за каждую судьбу, которая оборвалась с ее помощью. Только надежда на лучшее будущее для Астерии помогала ей подниматься с кровати и жить с этим грузом.
– Миссис Помсли, у вас все в порядке? – послышался обеспокоенный голос мистера Кокенботона, как только дверь за его спиной захлопнулась.
Ответа не последовало, и часовщик начал медленно спускаться по лестнице, прихрамывая на левую ногу. Слабые руки крепко вцепились в деревянную ножку маленького табурета, которым часовщик вооружился прежде, чем покинуть мастерскую. Последняя ступенька скрипнула под его весом. Мистер Кокенботон окинул комнату встревоженным взглядом и замер, когда увидел старушку. Маргарет склонилась над разбросанными на полу кусочками стекла. Арчибальд тут же бросил свое оружие и помчался к ней так быстро, насколько позволяли его больные ноги.
– Что это было? – удивленно спросила она, когда маленький табурет приземлился на пол с глухим стуком.
– Не мог же я прийти на помощь, не вооружившись.
Часовщик присел на колени возле старушки, опираясь рукой на одну из полок. После такого заявления он ожидал увидеть выражение искреннего восторга или хотя бы благодарности, но женский заливной смех стал для него невероятным сюрпризом.
– Мистер Кокенботон, нежели слепая женщина не может разбить пару банок своих настоек, чтобы не заставить мужчину схватиться за оружие?
Миссис Помсли, еле сдерживалась, чтобы снова не рассмеяться.
– Может, но только не такая, как вы. За все годы нашего знакомства мне ни разу не доводилось видеть за вами столь неуклюжее поведение. Вы всегда казались образцом изящества и шарма, – добродушно ответил старик и потянулся за очередным осколком.
