– Ты поверишь, если отвечу – кастрюли и сковородки?
Я тяжело вздохнула. Мужской хохот заставил съежиться от стыда.
– Ну, ты даешь! – удивленно воскликнул здоровяк и вытер тыльной стороной ладони выступившие капли из глаз. – Неужели они гораздо страшнее, чем драка с незнакомцем за мешок с золотом? Ты точно женщина?
– Хочешь проверить?!
Бернон поднял руки в защитном жесте и усмехнулся, когда мой взгляд перешел с его лица на топор.
– Интересно куда оно запропастилось? – начал он и кинул свое орудие на сочную зеленую траву.
Я вновь посмотрела на него и вопросительно изогнула бровь, на что он произнес лишь одно слово:
– Золото.
– Возможно, выпало в драке с демоном или стащили воры, когда была без сознания, – рассеяно объяснила я и направила взгляд вперед, рассматривая небольшой куст с сиреневыми цветочками.
– У меня оно было бы в сохранности, – расстроено произнес здоровяк и посмотрел в ту же сторону.
Мы сидели так довольно долго. Прохладный ветер обдувал мое лицо, не давая солнечным лучам оставить на нем свой след. Невольно я задумалась о том, как жильцы дома оказались вместе, и решила спросить об этом Бернона. Он был не против рассказать о том, что все они входили в число жертв. Их, как и других жителей города, похищали, а после обряда привязывали к большому камню. Повезло выжить только тем, кто покинул Змеиный холм до рассвета. В противном случае жертвы превращались в растения или животных. Бывало что и в других неизвестных Бернону существ. Превращения были не обратимы, и люди становились такими на всю оставшуюся жизнь. Хотя бывали случаи, когда им удавалось спасти некоторых людей, но со временем тоска по семье убивала их изнутри. Они медленно сходили с ума, и тогда превращение происходило уже по собственной воле. Как и предполагалось, первым из спасенных жертв был Чаннинг.
– Так понимаю, спасла его миссис Помсли? – спросила я, когда Бернона закончил рассказ.
– Не угадала, – спокойно ответил он и посмотрел на меня задумчивым взглядом. – Ему просто повезло. В ту ночь было полнолуние. Его спасло превращение в зверя. Тот увел Чаннинга глубоко в лес. Там его и нашла старушка, когда собирала травы.
– И вы все ничего не помните из своей прошлой жизни?
Жалость в голосе оказалась слишком явной.
– Не стоит нас жалеть, Кейт. Может это и к лучшему, ведь родственники о нас тоже ничего не помнят. Только представь, к тебе приходит женщина и называется твоей мамой, но ты видишь в ней только незнакомку, – на этом голос Бернона дрогнул.
Память о родителях для меня всегда была больной темой. Как я не старалась отпустить боль и жить дальше, все равно при каждом упоминании о них становилось очень одиноко. Я смахнула с щеки предательскую слезу и отвела взгляд в сторону, зацепившись за большое дерево у забора. Бернон поднял руку и хотел положить мне на плечо, но в последний момент передумал и почесал ею свою лысую голову.
– Извини, что задел за живое, но я тут подумал… – начал он и замолчал.
Я перевела взгляд на его сверкающие аметистовые глаза. По лицу было видно, как Бернон тщательно подбирает каждое слово и не найдя ничего подходящего просто сказал:
– Ты говорила, что способности у тебя от мамы, а что если она жила тут раньше?
– Понимаю, к чему ты клонишь. Даже если твоя теория и верна в этом городе о ней никто все равно не вспомнит.
– Думаю, у похитителей больше информации на этот счет. Ты можешь сегодня пойти с нами и лично вытрясти ее из них, – раздался голос Чаннинга за нашими спинами.
