– Данные ячейки.
От неожиданного перехода я совершенно теряюсь.
– Сначала робот, потом данные, – однако мой голос звучит так неуверенно, что самой за себя стыдно.
– Алетейя, это не обсуждается. Я буду договариваться с людьми, оплачивать их услуги – весьма недешёвые… Я должен быть уверен, что данные у меня.
Смотрю ему в глаза. Не могу удержаться, чтобы не облизнуть обветренные губы. Я могу ему верить? Неужели он обманет собственную дочь? У представителя закона должна быть хоть какая-то честь, ведь так?
– Хорошо.
Поднимаюсь, подхожу к его столу, на листке пишу цифры. Отец набирает их. Ждём. Никаких звуков, но вскоре он поднимается из-за стола и идёт в конец комнаты, к окну доставки. Шуршание.
Оглядываюсь со страхом. Вдруг он поймёт, что это копии? Они очень качественные, должны быть идентичны, но вдруг?
Возвращается к столу, садится. По лицу ничего не понять. Сработало или нет?..
Нажимает кнопку, включающую приглашающий фонарик в коридоре.
Дверь кабинета открывается уверенно, при этом тихо. Внутрь заходит мужчина – но какой… Такой, что у меня даже челюсть отвисает. В армии открыли курсы моделей?
Здесь и далее ArtFlow
Лет за тридцать, а может, и все сорок, почему-то в голове всплывает слово «зрелый». Черты лица правильные, настолько соразмерные, что трудно оторвать взгляд. Навскидку я бы сказала, что эта обманчиво естественная и строгая красота стоит очень много денег, потому что такую выверенную гармонию не каждый хирург может сделать. Однако тёмные волосы мужчины короткие, как у медного. На левом виске выбрит сложный узор – тоже работа профессионала, – переходящий в рисунок татуировки. Она спускается ниже, на шею, и прячется под тонкую ткань капюшона.
Мой взгляд тоже переползает ниже, на одежду. Сплошной комбинезон тёмно-серого цвета. Или он лишь кажется военным? Точнее, фасон как у лётчика, только ещё и с капюшоном. Верхняя половина комбинезона из тонкой ткани, пижонисто обрисовывающей рельеф мышц, – от такого зрелища я с трудом сглатываю, – а нижняя выглядит более плотной и грубой. Хотя тоже довольно-таки обтягивает… В дополнение ко всему мужчина ещё и цепляет большие пальцы за карманы, уложив ладони на бёдра – будто специально подчеркивая область ширинки, – и эта неприкрытая сексуальность окончательно настраивает меня против него. Не люблю самовлюблённых наглецов.
Дополнительно раздражает, что смотрит он исключительно на господина судью, будто меня тут вообще нет.
Не отрываясь от экрана компьютера, отец спрашивает:
– Остальные?
– Сейчас будут, – голос у мужчины расслабленно-низкий, с чёткой артикуляцией. Хорошо поставленный. Определённо, крутизна звучит именно так.
Отец всё же оглядывает его и указывает на свободное кресло слева от меня. Мужчина проходит мимо, и я непроизвольно повожу носом – кажется, что такой красавчик непременно должен пахнуть модным парфюмом, – но ничего не чувствую. Странно. Он садится, и тут происходит нечто: по серому комбинезону расползаются бордовые пятна. Несколько секунд – и одежда полностью бордовая, с тёмными полосами тут и там. Такой же расцветки, как кресло. Я изумлённо разглядываю мужчину, но он по-прежнему меня игнорирует.
Отец продолжает что-то печатать.
Вскоре дверь снова открывается, запустив внутрь ещё пару мужчин. Эти выглядят гораздо проще, чем пижон в кресле.
Первый – парень моего возраста или чуть старше. Худой, высокий. Тёмные коротко бритые волосы, тёмно-карие глаза. Куртка и штаны чёрные, мешковатые, похожи на униформу полицейского спецназа. Парень кивает красавчику – тоже «не замечая» меня в соседнем кресле – и остаётся стоять у двери, опершись на косяк и сложив руки на груди.
