– Что одна конская шкура, что другая… Зато время сбережешь – плести не понадобится, – доказывал ему купец.
Покупателя, впрочем, он так и не убедил: тот, недовольно хмыкнув, бросил наземь конец тяжелой веревки и побрел прочь. Я подождал, пока он отойдет подальше, чтобы не слышал меня, и сам обратился к торговцу:
– Прости, я слышал, что ты упомянул какого-то хроссхвалра. Это что, лошадь какая-то?
Продавец окинул меня взглядом. Сразу увидев, что я одет не по-моряцки, а значит, вряд ли гожусь в его покупатели, он совсем было отвернулся, но, вероятно, заметил мои разноцветные глаза, и решительности у него поубавилось. Недовольное выражение его лица сменилось настороженностью.
– Тебе-то зачем это знать? – буркнул он.
– Чистое любопытство. Я чужой в этих местах. Подумал, что «хросс» похоже на «лошадь» на моем языке.
– Тут ты угадал, – кивнул торговец.
– Я слышал, что в этих краях попадается много белых зверей. Интересно, эти лошади бывают белыми?
– Я никогда не видел живых хроссхвалров, – сознался купец. – Только продаю веревки, нарезанные из их шкур. Они всегда одного и того же цвета – точно такого, как эта. – Он кивнул на лежавший на земле блеклый, темно-серый, почти черный моток.
Меня осенило:
– Значит, сам ты не делаешь веревки?
– Нет, я покупаю готовые. Хроссхвалры живут далеко на севере, где ночи тянутся много дней и людям нечего делать, кроме как сидеть у очага и резать шкуры на веревки.
– Наверное, стоит поговорить с кем-нибудь из жителей тех краев, – сказал я.
Мой собеседник замялся, видимо, опасаясь выдать непонятному чужаку какие-то серьезные сведения.
Я немного усилил натиск:
– Если поможешь мне найти то, что мне нужно, можешь рассчитывать на соразмерную благодарность.
Купец склонил голову набок и испытующе посмотрел на меня:
– И что же такое ты ищешь?
Теперь уже я заколебался, вспомнив о своих сомнениях, но затем все же ответил:
– Я ищу лошадь необычной породы. Белую. Таких называют единорогами.
Мой собеседник молча уставился на меня ошарашенными глазами, а потом запрокинул голову и громко расхохотался:
– Единорог! Подумать только!
Я застыл, ощущая себя дураком и стараясь не показать этого.
А продавец веревок хохотал взахлеб.
– В этих краях ты скорее отыщешь Слейпнира, чем единорога! А хроссхвалр – это лошадь-кит[1], – выдавил он, когда немного успокоился.
Я дал ему отдышаться и, сдерживая раздражение, снова спросил его, кто же снабжает его этими веревками из лошади-кита.
– Его звать Охтер, – ответил купец, – и он владеет большой прибрежной фермой так далеко на севере, что дорога оттуда, если плыть каждый день и каждую ночь становиться на якорь, занимает целый месяц. Он бывает в Каупанге каждый год, а все остальное время, пожалуй, и вовсе не видит никого, кроме своей собственной родни.
– И где же я могу найти этого Охтера?
Торговец все еще тихонько хихикал.
– Дойдешь до конца улицы и выйдешь из города, – начал объяснять он. – Он всегда ставит там, по правую руку, большой шатер.
– Благодарю тебя, – сказал я, сделав шаг назад. – Ты мне очень помог.
– И скажи ему, что тебя прислал Олейф! – крикнул торговец мне вслед, когда я уже направился дальше по улице. Озрик, хромая, двинулся вслед за мною.
– Кто такой этот Слейпнир, которого здесь легче найти, чем единорога? – спросил он.
– Это значит, что такого животного, как единорог, вовсе не существует, – объяснил я ему. – Слейпнир – это конь, на котором ездит Один. В преданиях старой веры говорится, что у Слейпнира восемь ног.
