Андрюша святой водички попил, аж весь просиял.
Я почему-то решил, что она гуляет с собакой, а это ребенок, он наклонился.
Валенковна спросила, почему Таня редко бывает (в церкви). Я начал объяснять про малоподвижность, а Валенковна: она что, располнела?!
Дворник прихорошился перед стеклом машины. И в гараже у него зеркальце.
В церкви случилось ЧП. Во время воскресной службе девушке стало плохо, и она обоср-сь. Когда человек теряет сознанье, ему непременно оказывают помощь, вступая с ним в тесный контакт. Поэтому в пострадавших оказалась не только сама потерпевшая.
Что при этом еще было особенного. Еще перед службой по церкви кружилась большая черная муха. Это в середине то ноября. И когда отмывался от говна стул, эта сонная осенняя муха как будто поневоле оказалась рядом. И так и вилась, собираясь присесть. При других обстоятельствах я бы хлопнул ее, не задумываясь. Но уж настолько она была сонной и неопасливой, а главное, наверняка последней в этом сезоне. И в душе шевельнулось к ней сострадание.
В гараже, кажется, по-прежнему живет крыса. Прежняя дворничиха Наталья ее даже прикармливала.
Хрустнул стул подо мной, без всякого моего участия. Я сидел неподвижно, а он сам по себе хрустнул.
Таня сказала про мужчину: слегка водянистый.
Бабушка удивляется: хора сегодня нету? Оказывается, съехала на час, думала, уже восемь. Стала про службу спрашивать. Я говорю: службы сегодня нету. – А там написано… Оказывается, она еще и днями съехала, думала, еще на два дня раньше. Сама смеется.
Дома появилась рыбка. Надо ее кормить, менять ей воду и добавлять кислород. Плавает она не в аквариуме, а в баночке для цветов.
Таня похоронила рыбку в снежку у восточной абсиды.
Она прилегла на дно, казалось, она устала. Танина грусть по рыбке.
Отец Герман выходит с кажденьем к центральной иконе, и бабка быстро пятится от него.
Вчера говорю: Тань! у тебя ножки кривые.
– Нет, это я так встала, – и показывает, как.
Стряхнул крошки со стула ладошкой.
Катин свекор кролика жарил.
Папа высоко поднял сына, чтобы он приложился к иконе.
На венчании из требника выпорхнула закладка с рисунком.
У Оли умер сосед Саша. Перед смертью выпить просил. Не давала. Потом увидела в холодильнике вино, все же дала. Потом зашла, умер. Переживает.
Девушки заходят в церковь попросить о ниспослании юношей, и ходят они по храму крадучись, как олени.
Пришли шаловливые дети, исчирикали всю бумагу.
Чего бабки не придумают: на соборовании – петь!
Маленький самолетик растаял в небесной хмари.
Мертвая пчелка на подоконнике. Дворник на корточках щиплет травку. Панический бег крошечного паучка, размером с точку.
А девушку, что обоср-сь, жалко. Она, наверное, больше к нам не придет.
Как только писатель садится и начинает писать, он тут же становится неравен самому себе. Чтобы как-то этого избежать, приходится прибегать к разным уловкам. Перед вами книга-уловка. Она почти вся написана стоя. В церкви удобнее всего писать на подоконниках. Они здесь высокие, мне по грудь. И если я кладу на них подбородок, то называю это флюорографией.
