Иисус же, судя по всему, говорил иначе. Вот Его слова, приведенные Иоанном: «Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин. 2:19). То есть Иисус, вряд ли, высказывал угрозу разрушить Храм. Напротив, Он предлагал иудеям самим попробовать это сделать и утверждал, что может восстановить Храм за три дня.
Лжесвидетельство как раз и могло выразиться в искажении свидетелем, или свидетелями, смысла сказанного Иисусом: «если вы разрушите» было заменено на «Я разрушу».
В ходе допроса и проверки свидетелей судебный процесс перетекал в следующую стадию – суд оценивал их показания. При описании этой стадии, зафиксированной евангелистами, более точен Марк: «Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны» (Мк. 14:56).
В древнееврейском праве свидетельские показания оценивались по трем категориям: пустые, недостаточные и надлежащие. Пустые свидетельства вообще не принимались во внимание и даже не протоколировались, то есть судьям сразу было ясно, что они не имеют отношения к рассматриваемому делу. Недостаточные свидетельства, о которых упоминает Марк, допускались временно и юридическую силу получали лишь в случае их последующего подтверждения и подкрепления другими доказательствами, то есть к ним могли быть отнесены как одиночное свидетельство, так и свидетельства, не являвшиеся между собой тождественными. Причем даже малейшее расхождение в показаниях двух и более лиц, являлось основанием для признания свидетельства недостаточным. По делу Иисуса это расхождение как раз и могло выразиться в том, что один свидетель передал слова Иисуса в форме: «могу разрушить», а другой: «Я разрушу».
Лишь в случае признания свидетельских показаний надлежащими и достаточными суд мог перейти к следующему шагу. Однако при рассмотрении дела Иисуса, несмотря на недостаточность свидетельств, суд продолжился. Можно, конечно, возразить, что указание на это являлось оценкой самого Марка, а не суда. Но в том-то и дело, что все последующие действия судей подтверждают: вывод о недостаточности свидетельств – это их вывод, а не Марка. Более всего в этом убеждают последующие слова самого Каиафы: «на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется?» (Мк. 14:63—64).
Из этого полувопроса-полуутверждения, обращенного к членам синедриона, ясно следует, что, несмотря на недостаточность свидетельств, первосвященник не собирался закрывать дело.
Исправить положение могло лишь привлечение новых свидетелей. Но их не было. В такой ситуации дело подлежало прекращению. Но Каиафа вместо этого взял инициативу в свои руки и стал убеждать судей в том, что у синедриона есть основания для осуждения Иисуса.
Правосудие в этот момент закончилось. Именно здесь четко вырисовывается линия водораздела, обозначившая переход к открытой расправе над Иисусом, ранее камуфлированной под некое подобие законного судопроизводства.
Через весь текст Законов о свидетельстве Маймонида красной нитью проходит правило – древний закон «никого не осуждает на смерть на основании его собственных признаний». Но по делу Иисуса именно это и произошло! Потерпев неудачу при проведении «тайного розыска», первосвященники, видимо, в очередной раз решили спасти положение с помощью «царицы доказательств». Не исключено, что именно с этой целью Каиафа воспользовался специальной правовой нормой о клятве: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий!».
