Слово утешения. Как пережить смерть ребенка - страница 12

– Основной вопрос состоит в следующем: «Если Создатель меня так любит (а в предыдущей главе мы говорили, что только Он и любит, остальному миру, по большому счету, нет дела до меня), тогда почему Он допускает именно мне такие большие скорби?» Этот вопрос, вернее, отсутствие ответа на него, многим не дает даже приступить к молитве, ведь молиться можно Тому, кому доверяешь, а здесь, пока этот вопрос внутри, доверия нет. Может быть, кто-то не осмеливается сформулировать этот вопрос или еще не дошел до необходимости это сделать, но вопрос все равно есть.

– Наша главная задача – обрести Бога в этой конкретной ситуации. Мы просим помощи у Бога там, где обычно царствуют медики, пилюли и психологические брошюры.

Давайте разделим условно людей на две категории: на тех, кто знал Бога до трагедии, и тех, кто не знал Его и знать не хотел до случившегося или теоретически принимал возможность Его бытия, но Он был им не нужен. Это две совершенно различные позиции. Допустим, с верующим человеком происходит трагедия. Какова его реакция? Ему больно точно так же, как неверующему, в этом смысле они совершенно не отличаются друг от друга, степень боли от веры мало зависит, хотя вера и может действовать как обезболивающее. Но у человека есть личная позиция по отношению к боли: он по совести заставляет себя покориться беде, ищет свою вину, и совесть властна заставить его вспомнить какие-то свои ошибки, может быть, приведшие к случившемуся. Однако вскоре он понимает, что этого недостаточно, все попытки ума уловить причинно-следственные связи не исчерпывают вопроса. И он тогда приходит к мысли, что есть какая-то тайна в происшедшем. И тайна эта состоялась не без участия Бога, для чего-то и зачем-то это нужно. «Вот я страдаю, ну что ж…» – и человек замолкает в тишине, замолкает в таком благоговении, на какое способен, заставляет себя замолчать перед лицом Божиим. Да, он заставляет себя смириться, но смириться не как схваченный преступник, посаженный в тюрьму, который беснуется, бегая по камере, и ищет способы уйти от наказания. Смирение, в правильном понимании, – это очень активное состояние. В слове «смирение» корень «мир». То есть нужно найти мир в той ситуации, в том состоянии, в котором ты сейчас находишься, по-доброму примирится с результатами: «Буду пить эту чашу, буду пить». Принять это, как горькое лекарство.

Неверующий человек реагирует совершенно по-другому. Он тоже чувствует «сверло», которое прошло сквозь его сердце. Но упреки к Богу и вопросы к Нему невозможны со стороны того, кто о Боге до сегодняшнего дня даже не задумывался. Однако он может найти Бога в страдании:

«Ах вот Ты какой, вот что происходит, вот еще что бывает в жизни?!» И отсюда может начаться целая цепь размышлений и выводов.

Но если человек говорит: «Да я и раньше Тебе не молился, а теперь вообще молиться не буду, раз Ты такое вытворяешь со мной!» – то это путь к ожесточению. «Я и раньше знать про Тебя не хотел, а теперь вообще и слышать про Тебя не хочу». Я думаю, что процент людей, выбирающих такой путь, не маленький…

– С учетом того, что долгое время наша страна жила безбожно…

– Нет, даже без учета этого. Я думаю, что на Западе количество безбожников не меньше, а может, и больше, чем у нас. Это именно состояние сердца человеческого. Перекормленный эгоист так же нагл и безбожен, как не наученный вере человек, хотя живущий довольно скромно, но имеющий в себе корень безбожия. Здесь некая общечеловеческая проблема, она не зависит от условий. Думаю, сейчас уже можно в этом смысле забыть кошмар советской эпохи, особенно довоенного периода с 1917 по 1941 г. Все, что тогда происходило, очень важно для осознания, но списывать на этот период современные духовные болезни с каждым годом все тяжелее и тяжелее. Безбожие имеет гораздо более глубокий генезис. Человек если безбожен, то – по состоянию сердца, и это не зависит от его образования и социального положения. Можно быть образованным и безбожником, неграмотным и очень благочестивым или, наоборот, неграмотным и безбожным, очень образованным и по-настоящему верующим. Тут на что ни поставь – везде ошибешься, потому что сами по себе ни образование, ни смиренный быт, ни крестьянская или городская среда, ни счастливое или тяжелое детство автоматически не дают человеку веру или безверие. Они дают возможности, из которых ты сам выбираешь, понимаете? Но мы все-таки должны не отворачивать лицо от того факта, что человечество становится все более безбожным. И, выбирая этот путь, оно отторгается от самих корней жизни: материнства, отцовства, жертвенности, творчества, самоотдачи. А это – принципиальные понятия о человеческой жизни, лежащие в фундаменте бытия.