- Тепличный цветочек, - вполголоса проворчала я.
- Простите, что? - наклонился ко мне Эллиот.
- В тепличных условиях, говорю, вы жили, - осмелев, ответила я. - А тут - суровая реальность. Кстати, а как королю удавалось скрывать вас на протяжении двадцати восьми лет? Столичные газеты давно бы разнюхали все самые пикантные подробности личной жизни Его Величества. Он же у нас примерный семьянин.
Кажется, чайник, то есть Эллиот, перекипел.
Он вскочил на ноги, с грохотом опрокинув стул, и склонился надо мной, упираясь ладонями в кровать по обе стороны от меня. Лицо ректора оказалось в считанных сантиметрах от моего и я, не выдержав, отвернулась, чувствуя его жаркое дыхание на моей щеке.
- Лейла Рейн, - зловещим шёпотом произнёс Бонэ. - Вы хотели сделку?
- Вам лучше отойти, - еле слышно ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
- Я тебя смущаю? - издевательски спросил Эллиот.
На мгновение я почувствовала, что рядом со мной находится не официальное лицо учебного заведения, а высокомерный, знающий в себе цену и от этого ещё более привлекательный наглец.
- Нет, - я покривила душой. Ибо смутилась я ещё в самом начале, когда он склонился надо мной. - Но если вы не отойдёте, я вас заражу. Будем болеть вместе.
Для большей убедительности я несколько раз показательно кашлянула, всё ещё не решаясь повернуться к нему лицом.
- Какая же вы… - он отпрянул от меня, даже не окончив фразу, и запустил в волосы обе свои ухоженные пятерни.
- Практичная? - кажется, теперь я могла дышать полной грудью. - Предусмотрительная?
- Шантажистка! - неожиданно рявкнул Бонэ.
- Шантажистка? - охнула я. - Да же тут хотя бы малейшая попытка шантажа? Ты - мне, я - тебе. То есть вы… Услуга за услугу, равноценный обмен.
- Равноценный, конечно, - фыркнул Эллиот, будто конь в стойле. - То есть, вы и невестой моей хотите притвориться и разузнать правду о моей семье?
- Я? Невестой? - возмущённо пискнула я.
Точнее, это должен был быть вопль, полный праведного вомущения, но боль в горле дала о себе знать и я издала сдавленное пищание.
- Да, вы, - ткнул в меня пальцем ректор Бонэ.
Как будто здесь был кто-то ещё.
- Вы даже не выслушали меня. Не будет никакой невесты, - принялась сбивчиво объяснять, чувствуя, как от сильного перенапряжения голова становится ватной. - Точнее будет, но не я. Чёрт, вообще никто не будет! Мы лишь сделаем вид! Пара снимков, как вы в храме совершаете обряд помолвки, нарисуем вам брачную метку на руке и всё! Что скажете?
Эллиот ничего не ответил. Решительно сжал губы, расправил плечи и уверенно распахнул дверь.
- Ректор Бонэ! Господин ректор! – по коридору тут же разнесся многоголосый женский хор. – С вами всё в порядке? Мы так перепугались, когда узнали что вы попали в больничное крыло!
- Дайте пройти! – голос Эллиота потонул в девичьем щебетании.
Дверь захлопнулась и я осталась одна.
«И чего он так разозлился?» - думала я, размешивая порошок в горячей воде. – Хорошее предложение. И ему выгода, точнее тишина и покой, и мне. Я бы ни слова не переврала. Опубликовала бы интервью как есть, без редакции, хотя чего уж теперь…»
Залпом выпила горькую жидкость, больше похожую на кисель из мела с полынью, и забралась обратно под одеяло в ожидании госпожи Веллентины.
«С другой стороны странно,» - размышляла я, рассматривая трещины в потолке. – « Адептки никогда себя так не вели. Даже с господином Арденом, когда он был еще не женат на Милане. Любили, страдали, но только на расстоянии. Что же теперь не так?»
