Отец глаза вытаращил.
– К Наталье, что ли? Так это ж хуже Луизы, я от неё сам не свой выхожу!
Я ткнула отца пальцем в грудь.
– Потому что после мамы, лучшая женщина в мире, это тётя Наташа. А ты Яновну осчастливить решил. За что-то.
К тётке в дом я заявилась, мало того, что уставшая, так ещё и морально вымотанная. Хорошо хоть, жила она с дочерью в девятиэтажке, и лифт работал. Потому что свой чемодан я уже начала тихо ненавидеть.
Анька открыла мне дверь, высокая, подтянутая, с немыслимыми рыжими кудрями. Я как раз выходила из лифта, и застонала, в надежде, что меня пожалеют. Сестра пожалела, забрала у меня чемодан и втащила его в квартиру сама. Я вошла следом и тут же скинула с ног туфли. Привалилась к стене.
– Не думала, что так сильно обрадуюсь возвращению.
Анька засмеялась, притянула меня к себе и от души расцеловала.
– А я рада, что ты приехала. Полгода не виделись. Мам, Лида приехала!
Тётя Наташа вышла из кухни мне навстречу, и я, наконец, совершенно искренне улыбнулась. Всегда, когда я видела тётку, мне становилось спокойно и тепло на душе. Я всегда вспоминала маму. И поэтому с такой радостью позволила себя обнять. Крепко, от души, и щёки под поцелуи подставила.
– Золотце наше, приехала, наконец. Как добралась?
– Через все жизненные препятствия, – пожаловалась я.
– Пойдём на кухню, кормить тебя буду. Сырников нажарила.
– Поживу у вас несколько дней, – сказала я чуть позже, уплетая сырники на светлой кухне. Анька от вкуснятины гордо отказалась, сидела на очередной диете, а я вот наплевала на голос разума, и положила себе на тарелку уже третий по счёту сырник. И щедро полила тот сгущёнкой. – Поставила Женьку перед фактом, чтоб съезжал.
– Вот тот, наверное, обрадовался, – ухмыльнулась Анька. С матерью переглянулась. Но та не улыбалась, та, наоборот, хмурилась. Стояла с поварёшкой наперевес и помахивала ею достаточно грозно.
– Луизка скандалила?
– А то, – ответила я, облизывая большой палец. – К совести моей взывать пыталась. Что я маленьких детей на улицу выставляю!
– Не поддавайся, – сказала тётка. – Это твоя квартира. А они хорошо устроились!.. Луиза всеми делами крутит-вертит. Она ведь квартиру отцовскую продать собирается.
Я замерла, смотрела на родственницу во все глаза.
– Как продать? А жить они где будут?
– Дом она затеяла купить в пригороде. Но, Лида, не на месте у меня сердце, вот прямо чувствую!..
– Что?
– Оставит она папашу твоего без угла. И куда он придёт? В материну квартиру и придёт. К тебе, то есть!
Я вздохнула, на сестру посмотрела. Та хранила мрачное молчание. Анька терпеть не могла мою мачеху и её семейство, ещё с тех пор, когда они только появились у нас в доме. И нетерпимость свою до сих пор сохранила, и, кажется, даже множила в себе. Поэтому старалась обходить родственников стороной. Хотя, по сути, они родственниками ни ей, ни её матери не приходились. Но как-то жизнь так распорядилась, что всех нас воспринимали, как единую, не слишком дружную семью.
– И что я могу сделать? Я там не прописана давно. Моего мнения никто не спросит.
– Вот Луиза этим и пользуется. А отца твоего мне жалко!
– Мне его тоже жалко, – призналась я. – Но жену ему не я выбирала. Моего мнения он спросить забыл.
– Да уж. – Тётка печально вздохнула, тоже за стол присела. На меня посмотрела со знакомой уже маетой. – Мать твоя, Тоня наша, покоя себе не находит, наблюдая за всем этим.
