– Адам, в отличие от меня, не знает, на что способны женщины.
– Именно потому, что он не знает, на что способны женщины, я и выбрала его!
Адам был воплощением серьезности, постоянства и надежности. И он не имел ничего общего с сидящим от нее на расстоянии вытянутой руки мужчиной, буквально излучающим опасность и цинизм.
– Я лишь хотел сказать: если Адам и Сан-Филиппе – то, что тебе нужно, не совершай опрометчивых поступков.
– Не совершать опрометчивых поступков? – Лекси так резко повернулась к нему, что ударилась коленом о коробку передач. – От кого я это слышу? Я-то думала, что титул «короля опрометчивых поступков» давно занят и принадлежит тебе.
Лекси употребила прозвище, данное Рейфу и когда-то мелькнувшее на страницах газет, но оно не прижилось – возможно, потому, что было слишком длинным.
– Сейчас речь вовсе не обо мне, – спокойно напомнил Рейф, но Лекси видела, что она задела его обнаженный нерв.
– Тогда перестань судить меня по себе! И тем более не смей бросать тень на наши отношения с Адамом.
Рейф презрительно фыркнул:
– Несколько писем по электронной почте ты называешь «отношениями»?
– Да, основанными на прочном фундаменте дружбы, а не на сексе без разбора, если верить тому, что о тебе пишут.
– Лучше этому не верить! – Это было произнесено с такой сдержанной яростью, что Лекси замолчала. – Но даже если эти истории правдивы, прелесть моя, то мои дела не имеют к тебе никакого отношения. И напротив, твои дела как раз имеют ко мне самое непосредственное отношение. По крайней мере до тех пор, пока я не доставлю тебя в Сан-Филиппе и не скину Адаму.
– Скинешь меня Адаму?
– Прошу прощения, – тут же извинился Рейф. – Не так выразился.
Эта ложь только подстегнула Лекси.
– Нет, ты выразился именно так, как хотел! Но не волнуйся, по крайней мере сегодня ты сможешь от меня отдохнуть.
С нее хватит его общества! Лекси распахнула дверцу машины, выбралась наружу и решительно зашагала по подъездной дорожке к дому.
Почти сразу за ее спиной хлопнула дверца, послышался шум работающего двигателя, а спустя еще несколько секунд низкая машина поравнялась с ней. Рейф открыл окно:
– Садись, довезу.
– Спасибо, но я лучше пешком. И, пожалуйста, сделай мне одолжение – не заговаривай со мной. А еще лучше будет, если ты притворишься, что меня вообще не существует. Можешь считать меня воздухом – невидимая, бесцветная.
– Ты ведешь себя как ребенок. Капризный, избалованный ребенок.
Лекси поджала губы и прибавила шаг. Не успела она пройти несколько футов, как поняла, что погорячилась. Босоножки на высоких каблуках отлично подходили для ночного клуба и ровного пола, но совсем не годились для пеших прогулок по подъездным гравийным дорожкам. Она споткнулась и взмахнула руками, стараясь сохранить равновесие. «Теперь я точно выставила себя полной идиоткой», – мелькнула у нее мысль, а последовавший за этим густой мужской смех только укрепил это подозрение.
Лекси остановилась, зыркнула на Рейфа, наклонилась, сняла одну босоножку, вторую и бросила их в открытое окно на сиденье рядом с ним. Вслед за обувью последовал парик. Она тряхнула головой, и рыжие волосы упали ей на лицо, рассыпались по плечам, и в эту минуту смех Рейфа прекратился. Развернувшись и распрямив плечи, она пошла босиком и через несколько шагов скрылась за негустой порослью кустарников и деревьев, растущих вдоль дорожки. Она не боялась заблудиться, – если здесь вообще можно было заблудиться, – так как в детстве при любой возможности сбегала из дома и играла в этом парке, тем более что света фонарей от подъездной аллеи было достаточно, чтобы не терять ее из виду. В прошлом Лекси иногда тайком убегала даже ночью, чтобы в полной мере насладиться свободой.
