Я уже у отеля. Преодолев ступени парадного входа, пересекаю холл. На лифте поднимаюсь на последний этаж. Мы не поехали в "Небесный". Ксюша наотрез отказалась, ведь ей еще там работать. Усмехаюсь, думая об этом. Ей предстоит кое-что узнать обо мне. Интересно, как она отреагирует. Но сейчас я хочу одного — скорее увидеть ее и еще раз насладиться нашей умопомрачительной близостью.
Вхожу в номер. Осторожно закрываю за собой дверь. Нахожу в гостиной поднос. Убрав не раскупоренное приветственное шампанское и бокалы, ставлю на него стаканчики с кофе. Отыскав блюдца, выкладываю на них булочки. И последний штрих — достаю белую розу из букета, украшающего гостиную. Опускаю ее на поднос. Прекрасно!
Беру импровизированный завтрак, направляюсь в спальню. Легонько толкаю ногой приоткрытую дверь. Она распахивается. От скорой встречи с Ксюшей сердце в моей груди танцует танго.
— О-о, милый, как приятно! — слух режет голос Ирмы.
С изумлением поднимаю глаза.
— Ты что здесь делаешь? — мрачнею, увидев в кресле жену.
Она со скучающим видом рассматривает свой маникюр.
— Тебя жду. Уже битых двадцать минут, — вздыхает, переводя на меня взгляд, который тут же становится едким.
Разочарованно смотрю на пустую постель. Поворачиваюсь к двери. Двадцать минут? И где мне теперь искать Ксюшу?
— Шлындра твоя мне не сильно удивилась, — язвительно продолжает Ирма. — Скорее, приняла это как очередной промах, когда жирная добыча, к сожалению, ускользает из рук. Видимо, ты не первый женатик на ее пути. В общем, мусор я вынесла. Не благодари.
— Мусор?! Да что ты несешь, Ирма?! Какого черта вытворяешь?! — сердито выдохнув, ставлю поднос на комод.
Жена поднимается из кресла. Приближаясь, гневно выдает:
— Ты притащил потаскушку в наш отель! Ты пятнаешь имя моего отца! Человека, которому всем обязан! — трясет перед моим лицом указательным пальцем.
— Знаешь что, дорогая, — хватаю ее за запястье. — Я этим сыт по горло, — заставляю Ирму опустить руку. — Оставь эти громкие слова для других. Ведь я в отличие от остальных прекрасно знаю, что только моими стараниями "империя Загорских", которой ты так кичишься, до сих пор существует.
Лицо жены вытягивается.
— Да как ты смеешь?! — цедит она.
— Смею говорить правду?! Конечно, между нами не принято обсуждать, как твой отец беспробудно пил последние пять лет, а я прикрывал его и тянул весь бизнес. Это ведь так задевает тебя! Но может быть, ты уже спустишься с небес на землю и посмотришь правде в глаза?
Щеки Ирмы вспыхивают румянцем. Уже два года, как ее отец ушел из жизни, утопив свое здоровье в алкоголе. И я утомился слушать, как обязан всем этому человеку, потому что он устроил мне ту еще проверку на прочность, когда я должен был сохранить не только бизнес, но и лицо его семьи. Это был тяжелый период. Натан Гавриилович пил, Ирма плакала, а я работал. Мне было двадцать восемь, когда сеть отелей, принадлежащая Загорским и едва держащаяся на плаву, фактически перешла в мое управление.
Вот только память у моей жены крайне избирательна. Она любит расписывать заслуги своего отца, попрекать меня ими при любом удобном случае, при этом совершенно забывая, какими бесславными были его последние годы жизни. Я устал беречь ее чувства и подыгрывать этому.
Ирма пытается прожечь во мне дыру. Посмотреть правде в глаза — да, я жду от нее слишком многого...
— Дело ведь не только в этом, — уходит она от темы. — Ты мог поиметь ее, где угодно. Но притащил сюда, ко мне под самый нос! Чтобы прилюдно опозорить?
