— Отпусти! — дергается она, но из моей хватки ей не вырваться! И в глаза взглянуть придется!
— Ты уверена, что это мой ребенок?! — цежу, когда мы все-таки встречаемся взглядами.
— Твой вопрос оскорбителен! — уязвлено восклицает она.
— А по-моему он вполне закономерен. Не понятно только, почему ты с ответом медлишь?! — высказываю с подозрением.
— Твой, Марк! Конечно, твой! — кричит с обидой Ирма. — Доволен?! — гневно бросает, потирая локоть.
— Мы это проверим, — отпускаю ее. — Как только родишь.
— Проверяй! Только всю жизнь будешь потом за это извиняться! — угрожающе обещает она.
— Не сомневаюсь, что ты сделаешь меня виноватым. Но Амалия сказала мне, что измена была далеко не первой...
— Веришь ей? — возмущенно перебивает меня Ирма. — Той, которая с удовольствием заняла бы мое место? Мы с ней разругались, Марк! Если бы существовал еще какой-нибудь компромат, хотя бы мало-мальски порочащий меня, Амалия непременно бы тебе его показала!
— Поэтому я спрашиваю у тебя, Ирма. Чтобы не верить чужим словам. А ты пытаешься уйти от ответа.
— Марк, я тебе клянусь! — вскинув руки, жена прикладывает ладонь к груди. — Это случилось один раз! Один! Полгода назад. У меня была такая апатия. Все так давило... так угнетало. После этого... я никогда больше... Клянусь!
Я слушаю жену и не представляю, как мы смогли до этого докатиться...
Когда-то я был безумно влюблен в Ирму. В сногсшибательную, дерзкую, знающую себе цену девчонку, но в тоже время ранимую, очень ранимую. Чем больнее ей было, тем толще становилась ее броня.
Ирме было восемнадцать, когда мы начали встречаться, мне — двадцать один. При этом знали мы друг друга чуть ли не с пеленок. Наши отцы дружили с самой школы. Мы росли вместе, рядом друг с другом становились взрослыми людьми... и менялись, неизбежно менялись. Моей девчонки больше нет. Я не вижу ее в Ирме, не чувствую. Может быть, случись беременность вовремя, сейчас мы были бы совсем другими людьми. Она была бы другой. А теперь... теперь я не люблю жену, но несу ответственность за нее.
— Я тебя не брошу, Ирма. Но просить измену я не готов, — произношу вслух.
— Что? — хмурится жена. — Что ты имеешь в виду? Как себе это представляешь?
— Сам пока не понимаю, — покачиваю головой.
— Ты точно так же изменил мне! — в жене бурлит неистовое возмущение. — С этой шалавой!
— Прекрати разводить грязь! — не могу больше слушать оскорбления, которыми она так и сыплет.
— Я развожу грязь?! — еще сильнее распаляется Ирма. — Да это ты по уши тут измарался! А кто по-твоему эта девка?! Кто ложится под первого встречного? Она что с тобой за красивые глаза пошла? Не будь глупцом! Ты кошелек на ножках для таких девочек-припевочек! Она глазками глупо хлопает, пока тебя ублажает, а сама в уме просчитывает на сколько постаралась! Тебя же все знают, Марк!
Ирма звучит так уверенно, так наслаждается издевкой, что я в сердцах выпаливаю:
— Это была не мимолетная интрижка! Я в отличие от тебя не развеивал апатию! Я ею увлекся, понимаешь? По-настоящему!
И тут же жалею о сказанном. Я не хотел обсуждать с женой фактическую любовницу. Мне не должно быть никакого дела до ее мнения о Ксюше. Но Ирма любит пройтись катком по живому! В этот раз я не сдержался. А стоило!
— Мы муж и жена, Марк, — начинает она дрожащим от злости голосом. — У нас будет ребенок. Ты эту "девушку"... — сквозь зубы, но очень уважительно и очень четко проговаривает Ирма. — ...знать не знаешь. Может быть, она самая расчудесная наивная дурочка на свете, но скорее всего она просто пустила тебе пыль в глаза.
