Она пьяна?
Боже!
Она и правда едва держится в вертикальном положении. Ольга Викторовна хватается за ручку, как за спасительную соломинку, и продолжает стирать носки своих дорогих туфель об дверь бывшего мужа.
— Ты дома, я знаю! — выпаливает она. — Не смей игнорировать меня!
Дальше следуют оскорбления.
На четвертом матерном эпитете дверь все-таки открывается. Следом я вижу крепкие руки Маркова, которые вдруг оказываются на теле моей начальницы. Он успевает поймать ее в последний момент. Ему приходится наклониться и шагнуть в коридор.
А мне вот не удается ускользнуть вовремя. Марков замечает меня и так увлекается разглядыванием моего силуэта, что пропускает жестокую пощечину Ольги Викторовны. Она царапает его щеку до крови и заводится новой вспышкой, находя силы в своей ярости.
— Ты монстр, Марков! — рычит она загнанно. — Никогда тебя не прощу!
Она трижды повторяет эту фразу, как заведенная, и с каждым разом в ее голосе становится больше слез. Она снова слабеет, Марков подхватывает ее на руки и заносит в квартиру, успев кивнуть мне. Я иду вперед и подбираю вещи, которые обронила Ольга Викторовна. Ее сумочка и плащ валяются прямо на пороге.
— Успокойся, — зло бросает Марков из глубины квартиры. — Что ты приняла? Ты слышишь меня?!
Я захожу в его квартиру и закрываю дверь.
Рядом стоит высокий пуф, на который я кладу вещи Ольги Викторовны. Я не могу решить, что делать дальше. Маркову нужна моя помощь? Или это их личное дело — постсемейный скандал, в котором нет места третьему?
Мои размышления обрывает резкий звук. Что-то бьется с противным эхом. Шорохов вообще становится больше, подсказывая, что ситуация только накаляется. Я шумно выдыхаю и сжимаю кулаки, а потом иду в другую комнату.
У Маркова просторная квартира, в которой невозможно быстро переместиться из точки А в точку Б. Я невольно замечаю обстановку. Вокруг много света, воздуха, красивых репродукций… Марков совершенно точно не аскет и не поддерживает современную моду на минимализм.
— Не трогай меня! — из гостиной доносится возглас Ольги.
Я делаю последний шаг и останавливаюсь в арке, которая соединяет гостиную и холл. Я вижу, что Маркову не удалось успокоить бывшую жену. Ольга загнанно дышит и отползает от него. Она выбилась из сил из-за бесконечных рывков туда-сюда и не может стоять на ногах. Но ей хватает запала, чтобы разбить напольную вазу. Та лежит на боку, а ее хрустальная ручка рассыпалась на мелкие осколки.
Станислав порывается что-то сказать, но сдерживается. Ольга в таком состоянии, что с ней бесполезно вести разговоры. Она распалена и реагирует гневным выдохом на каждый его жест. Или даже на сам факт его присутствия. Я понятия не имею, что она приняла, но я впервые вижу ее в столь безобразном виде.
— Больно? — усмехается Ольга Викторовна, когда Марков касается расцарапанной в кровь щеки. — Ничего, переживешь. Ты никогда не расплатишься со мной, всегда будешь в долгу. Я могу творить с тобой и твоей жизнью, что угодно.
Она гадко смеется.
А на притягательном лице Маркова отображается буря. Под его кожей ходят желваки, а все тело напрягается, наливаясь бетонной стяжкой. Мне даже хочется подойти и дотронуться до его плеча, чтобы успокоить. Хотя бы попытаться… Он все-таки живой и он на грани.
— Полина, — он оборачивается ко мне и ловит мой взгляд. — Вы можете принести аптечку?
Я киваю.
— В ванной. Под раковиной, во втором ящике.
