– Плохо. Что же ты, к нам в салон – и без презерватива? Шучу. Но ладно, – и она потянула меня на себя. – Ничего, кончишь куда-нибудь мимо.
Доверяя высказанному предварительно Евой запрету, я и страшуся, и надеюсь. Как избавиться от вас, сдержанность, скованность, напряженность, о, где же ты, нормальная эрекция. Ева извивается, трогает себя за груди, призывно смотрит в глаза и нежно говорит: «Жду». Кто сказал, что только женщины любят ушами, приходит долгожданное великое стояние на Угре. Прилаживаюсь. Ввожу. Стыковка прошла успешно. Вхожу и выхожу из Евы. Но, но, но. Кончать не хочется. А как же без семяизвержения? Как будто за мной следит с высоты умерший папа. Или умершая мама. Я вдвигаюсь бивнем в розу прекрасной Евы, с признательностью за доверие, и никак не могу перестать рефлексировать, что же обо мне подумают Ева или другие видимые-невидимые женщины, с которыми я был, и которые словно бы нашу кровать с любопытством обступают с бокалами шампанского и с тихим неслышным шептанием и покиванием глав.
Ева, дрожа всем телом под ударами бёдер о бёдра, откинула голову, сжала губы и зубы, отворачивала голову в сторону, в другую, вдруг взглянула на меня, закрыла глаза, открыла, задрожала бёдрами, двинула меня снизу вверх и затряслась, замотала телом из стороны в сторону, умудряясь продолжать держать мой ходящий поршень во влагалище, не отпуская его далеко. Ударила меня бёдрами сильно и затряслась, ниточка слюны потекла из уголка сжатых губ, блеснули и снова скрылись зубы, её рука упёрлась мне в грудь, отодвигая. Я сполз с прекрасной феи и лёг рядом. Глянул вбок. Она улыбалась мило, мягко.
Я сказал, чтобы что-то сказать и прервать молчание, испытывая странное смущение:
– Может, мне за границу уехать?
– Может, – она улыбнулась. – Там интересно.
– Да боюсь.
– Чего же?
– Языка как следует не знаю.
– Ерунда! Я жила в Италии. Работала. Вполне нормально. Научишься языку. Не проблема. Ты же не дурак.
– А кем ты работала?
– Массажисткой, – отвечает нежно.
– У нас ещё есть время?
– Нет, – говорит. – Можешь доплатить. Не пожалеешь.
– За следующий час? Да? – спросил.
– Да, ответила Ева, и, взяв у меня деньги и одев халат, ушла на кассу, скоро вернувшись, и заулыбалась:
– А, может, не так всё плохо? – крикнула она, бросаясь на постель и подперев голову руками.
– Конечно, – поддакнул. – Найдёшь ещё свою любовь. Даже лучше, чем меня.
– Точно? – она с детской недоверчивостью протянула. Я кивнул. Она, встав на колени, стала гладить мне ноги, живот, лоб, волосы, потом шутя схватила за член, я ойкнул тихонько, стараясь не мешать вдохновению. Она расположилась опять у меня между ног, взяв в руки хобот, осторожно стала трогать кончиком языка головку. Потом всосала с силой. Потом отбросила от себя и выплюнула. Потом снова схватила и вобрала в себя в рот полностью, следуя случайному и беспорядочному одной только ей самой понятному алгоритму. Принялась сосать, заглатывать и выплевывать член. Я завёлся. Двинул ей в рот.
– Ну? – недовольно сказала она, отстранившись. – Это что такое?
– Извините, сударыня, – ответил. – Не хотел. Забылся, – а она взялась снова, крепко хватаясь временами за яйца, опять заглатывала и выплёвывала член, у меня посыпались из глаз искры, чудесные рыбы окружили меня и глядели огромными глазами горящих свеч и плошек.
– А-а-а! – я закричал, сам не понимая, что творится, испустив моря спермы.
