Кухня Грилы теперь преобразилась в пиршественный зал, её пространство раздвинулось, создавая ощущение бесконечности. Стол, сделанный из чёрного камня, источал слабый серебристый свет. Его поверхность была гладкой, но испещрённой узорами, напоминающими трещины, внутри которых словно мерцали звёзды.
На столе, словно на алтаре, располагались блюда, каждое из которых было произведением магического искусства. Пластины мяса, выложенные слоями, источали аромат жареной плоти, смешанный с горьковатым запахом древесного дыма. В бокалах, вырезанных из черепов, бурлила густая жидкость, похожая на кровь, но с отголоском чего-то сладкого и пряного. От неё исходил аромат корицы, перемешанный с тяжёлым запахом железа.
На блюдах лежали светящиеся шары – души, собранные Грилой. Их сияние, переливающееся золотыми, серебряными и алыми оттенками, притягивало взгляд, как маяк, манящий заблудшие корабли. Каждый шар издавал тихий, но различимый звук – то ли шёпот, то ли стон, а его аромат напоминал смесь сладости и боли, одновременно притягивая и внушая страх.
Суртандус подошёл к столу и окинул взглядом приготовленные блюда. Его глаза задержались на центральном блюде – большом серебряном подносе, где лежало нечто, напоминающее сердце, окружённое спиралями из ярко светящихся капель.
– Ты превзошла себя, Грила, – сказал он. Его голос был глубоким, звучал властно, как раскат грома, раздающийся в недрах самой земли.
Грила, стоявшая в стороне, склонила голову, отвешивая глубокий поклон. Её лицо оставалось хмурым, суровым, но в глазах вспыхнуло что-то похожее на гордость.
– Я всегда выполняю свою работу, мой господин, – ответила она. Её голос был низким, но твёрдым, словно она говорила это не только ему, но и самой себе.
Суртандус поднял руку, и его жест походил на медленный взмах когтя, прорезающего воздух. Гости, до этого стоявшие в молчании, начали двигаться, их тела, как тени, заполняли пространство вокруг стола. Они расселись, их движения были одновременно быстрыми и пугающе механическими.
Их глаза, если они вообще имели форму, обращались к блюдам, словно те были единственным, что существовало в этом мире. Каждый вдох гостей наполнялся ароматами еды, настолько насыщенными, что казалось, они сами по себе могли стать смертельным наслаждением.
Когда первый гость протянул руку к бокалу, заполненному густой жидкостью, комната наполнилась звуками: шуршанием костей, звоном бокалов, тихим, хриплым смехом. Грила наблюдала за этим издалека, её руки были сложены на груди, а взгляд – холодным, но удовлетворённым.
Пиршество темноты началось.
Зал заполнился звуками, похожими на приглушённый шелест ветра, несущегося сквозь пепелище. Гости Валдмора сидели за массивным столом, их взгляды были прикованы к первой подаче. На серебристых подносах, покрытых тонкой сетью кровавых узоров, расставленных вдоль всего стола, стояли глубокие чаши. Из них поднимался густой пар, насыщенный ароматами, которые не могли быть созданы в обычной кухне.
Суп, приготовленный Грилой, был густым и тёмно-багровым, как только что пролитая кровь. Его поверхность слегка дрожала, отражая тусклый свет мерцающих душ, которые плавали в воздухе. В супе виднелись мелкие кости, похожие на осколки, которые хрустели, когда ложка опускалась в тягучую жидкость.
Аромат супа, сладкий и горький одновременно, напоминал запах мокрого пепла, смешанного с остатками сожжённых трав и капельками солёных слёз. Этот запах был обволакивающим, притягивающим, но при этом внушал ощущение странного холода, проникающего в самую суть.
