– Какое объявление? – улыбнулась я.
– Товарищи грабители, тайников в доме нет, ценностей тоже, перестаньте шуметь по ночам, нарвётесь на милицию, мы уже заявили.
– И что, грабители не поверили?
– Дня три была тишина, потом опять стали шорохи слышаться, знаете, в комнате вашей бабушки. Мишка кинулся, а его фонарём ослепили и через балкон убежали. Мишка так и не понял, кто это. Человек был одет во всё чёрное.
Кабинет-мастерская моего деда находилась как бы в пристройке дома. Как бы потому, что сначала это была комната, выделенная под кабинет, а потом дед из одного окна сделал дверь и пристроил к кабинету большую мастерскую, на крыше которой расположилась большая терраса, на которой всегда устраивались шумные вечерние чаепития из большого семейного самовара.
Я смотрела на Лену, слушая её рассказ, и думала, что у Мишки неплохой вкус. Но, во-первых потому, что он сначала выбрал меня, а я, хотя не блещу особой красотой, но и так ничего себе нравлюсь мужскому полу. И с Леной он не прогадал. Намного младше меня, если говорить о разнице в возрасте, миловидная, без всяких наращиваний на теле, стеснительная, главное – культурная и вежливая, что уменьшает обиду за захват моего мужа. Хотя особой обиды, если честно, у меня и не было, даже на него. Может, если бы у нас появился ребёнок, Мишка тоже бы так переживал за меня, оказывал бы знаки внимания. Но с детьми у нас не сложилось. Наверное, это был знак свыше. В общем, нам с Ланкой Лена понравилась, и мы решили оставить её одну, чтобы она пока обвыклась в чужом доме, не стесняясь нас. К Ланке должна была прийти постоянная посетительница на сеанс, а я решила просто пройтись с ней и подождать её в своём кабинете.
Сделав влажную уборку в кабинете, я поливала цветы, стоящие на подоконнике, когда заметила мужчину, который с интересом поглядывал на моё окно, видно, не решаясь зайти на приём. Я подумала, что это пришёл тот мужчина, которого я ожидала увидеть в прошлый раз. И не ошиблась.
Несколько минут человек лет сорока с лишком сидел молча, не решаясь поднять на меня глаза. Я подумала, что он так и уйдёт, ничего рассказав. Но он посмотрел на меня, и я увидела, как по щеке быстро потекла слеза. Смущаясь, он промокнул её кепкой и тихо выдавил из себя.
– Я убил свою мать.
Я испугано посмотрела на него.
– Не в прямом смысле этого слова, но фактически я виноват в её смерти.
Я молча «утонула» в своём глубоком кресле и приготовилась слушать исповедь этого исстрадавшегося человека.
– Знаете, я поздний ребёнок у родителей, – тихим голосом начал он свой рассказ, –отец умер, когда я только пошёл в школу. Мама растила меня одна. Теперь-то я понимаю, как ей было тяжело. А тогда, пацаном, как-то даже не задумывался. Ну, работала на двух работах, уставала. Да, в нашем маленьком городишке многие так жили. Подрос, связался с компанией таких же лоботрясов, как и я. Подчищали палатки с выпивкой. Грабанём, да что там, больше набедокурим, чем возьмём. А брали-то выпивку, сигареты, шоколадки, помните, такие батончики с разной начинкой были?
Их наберём на закуску. Добегались, что однажды взяли нас с поличным и попал я в колонию, досиживал уже в тюрьме. Мать посылки слала, как по расписанию. Деньги на счёт клала, чтобы мне и там тяжело не было. А я… А что я? Принимал от неё всё, как должное. А письма её, где она просила меня задуматься, измениться, честно? Даже не читал. Да что там? Отвечал на них, и то только после второго, а то третьего её письма.
