Служебные будни и любовь оперативника Прокофьева - страница 23



Лейтенант узнал Бориса, потому что именно он был с Эвелиной на похоронах её отца.

– Эвелина Вадимовна, расскажите, где вы были в тот вечер, когда случилось несчастье с вашим отцом? – как можно мягче спросил оперативник.

– Я была дома, – ответила девушка.

– Вы были дома одна?

– Ну да, сначала одна, а потом пришёл Борис, – глянув на жениха, ответила Эвелина.

– Да, мы весь вечер провели с Эвелиной вместе! – резко вступил в разговор жених хозяйки.

– Представьтесь, пожалуйста, – обратился к нему Прокофьев.

– Борис Игнатьевич Щукин, – назвал тот своё полное имя.

– Значит, вы, Эвелина Вадимовна, и вы, Борис Игнатьевич, утверждаете, что весь вечер провели в обществе друг друга? – спросил оперативник.

– Да, именно это мы и утверждаем, – твёрдо сказал Борис.

– Но получается, что до вашего прихода, – обратился лейтенант к Борису, – у Эвелины Вадимовны нет алиби.

– Какое алиби, зачем Эвелине алиби? – вскричал жених. – Вы что же хотите сказать, что она сама убила своего отца?

Дмитрий наблюдал за Эвелиной и видел её замешательство. Она нервничала, поглядывала на жениха и на Прокофьева.

– Я же вам сказала, что до прихода Бориса была дома одна, – вновь сказала Эвелина.

– А в котором часу вы пришли к Эвелине Вадимовне? – спросил оперативник Щукина.

– Да откуда я помню! Что вы себе позволяете! – закричал Щукин. – У Эвелины горе! А вы её мучаете глупыми вопросами! Она здесь совсем ни при чём! Проверяйте Маргошу и ту девицу, любовницу отца! – продолжал возмущаться жених.

– Спасибо, Боря! – положив голову на плечо жениха, сказала девушка.

– И всё-таки я хочу знать, до которого часа вы были дома одна, Эвелина Вадимовна, – не отступал Прокофьев.

– Я, правда, не помню, – глядя на оперативника глазами полными слёз, сказала Эвелина, – но я не убивала! Я просто не могла убить своего отца!

– Почему?

– Почему? – эхом повторила девушка. – Да потому, что я его любила! Понимаете, любила!

– Только без истерики, Эвелина Вадимовна, – сказал спокойно Прокофьев и попросил Щукина, чтобы тот принёс девушке воды.

По щекам Эвелины текли крупные слёзы, и её горе казалось оперативнику искренним.  Он прошёлся по комнате, и пока девушка успокаивалась и пила воду, он молча ждал.

– Расскажите, а что вы делали до прихода Бориса? – убедившись, что девушка может общаться дальше, спросил Прокофьев.

– Делала? – спросила она вяло. – Да, в общем-то, ничего не делала.

– Такого не может быть! Вспоминайте! – с напором сказал лейтенант.

Эвелина задумалась, припоминая тот вечер.

– Сначала читала, – медленно сказала она, – а потом начала примерять купленные накануне наряды.

В это время оперативник, который стоял лицом к окну, заметил в одном из окон дома напротив, солнечный блик, который сверкнув, тут же пропал.

– Мне нужно уйти, но мы с вами ещё должны встретиться и договорить, – быстро сказал он на ходу и кинулся к двери.

Выбежав из подъезда, Дмитрий ещё раз окинул взглядом окна соседнего дома и, сориентировавшись, через несколько минут уже звонил в одну из квартир.

Дверь долго не открывали, но он чувствовал, что его разглядывают в «глазок». Раскрыв служебное удостоверение, он поднёс его к «глазку».

– Откройте, полиция! – громко сказал лейтенант.

В это же мгновение дверь открыл растерянный подросток.

– Вы знаете, что подглядывать нехорошо? – строго спросил его оперативник.

Тот машинально отступил от порога и под натиском Прокофьева, продолжая пятиться, оказался в комнате.