Лейтенант узнал Бориса, потому что именно он был с Эвелиной на похоронах её отца.
– Эвелина Вадимовна, расскажите, где вы были в тот вечер, когда случилось несчастье с вашим отцом? – как можно мягче спросил оперативник.
– Я была дома, – ответила девушка.
– Вы были дома одна?
– Ну да, сначала одна, а потом пришёл Борис, – глянув на жениха, ответила Эвелина.
– Да, мы весь вечер провели с Эвелиной вместе! – резко вступил в разговор жених хозяйки.
– Представьтесь, пожалуйста, – обратился к нему Прокофьев.
– Борис Игнатьевич Щукин, – назвал тот своё полное имя.
– Значит, вы, Эвелина Вадимовна, и вы, Борис Игнатьевич, утверждаете, что весь вечер провели в обществе друг друга? – спросил оперативник.
– Да, именно это мы и утверждаем, – твёрдо сказал Борис.
– Но получается, что до вашего прихода, – обратился лейтенант к Борису, – у Эвелины Вадимовны нет алиби.
– Какое алиби, зачем Эвелине алиби? – вскричал жених. – Вы что же хотите сказать, что она сама убила своего отца?
Дмитрий наблюдал за Эвелиной и видел её замешательство. Она нервничала, поглядывала на жениха и на Прокофьева.
– Я же вам сказала, что до прихода Бориса была дома одна, – вновь сказала Эвелина.
– А в котором часу вы пришли к Эвелине Вадимовне? – спросил оперативник Щукина.
– Да откуда я помню! Что вы себе позволяете! – закричал Щукин. – У Эвелины горе! А вы её мучаете глупыми вопросами! Она здесь совсем ни при чём! Проверяйте Маргошу и ту девицу, любовницу отца! – продолжал возмущаться жених.
– Спасибо, Боря! – положив голову на плечо жениха, сказала девушка.
– И всё-таки я хочу знать, до которого часа вы были дома одна, Эвелина Вадимовна, – не отступал Прокофьев.
– Я, правда, не помню, – глядя на оперативника глазами полными слёз, сказала Эвелина, – но я не убивала! Я просто не могла убить своего отца!
– Почему?
– Почему? – эхом повторила девушка. – Да потому, что я его любила! Понимаете, любила!
– Только без истерики, Эвелина Вадимовна, – сказал спокойно Прокофьев и попросил Щукина, чтобы тот принёс девушке воды.
По щекам Эвелины текли крупные слёзы, и её горе казалось оперативнику искренним. Он прошёлся по комнате, и пока девушка успокаивалась и пила воду, он молча ждал.
– Расскажите, а что вы делали до прихода Бориса? – убедившись, что девушка может общаться дальше, спросил Прокофьев.
– Делала? – спросила она вяло. – Да, в общем-то, ничего не делала.
– Такого не может быть! Вспоминайте! – с напором сказал лейтенант.
Эвелина задумалась, припоминая тот вечер.
– Сначала читала, – медленно сказала она, – а потом начала примерять купленные накануне наряды.
В это время оперативник, который стоял лицом к окну, заметил в одном из окон дома напротив, солнечный блик, который сверкнув, тут же пропал.
– Мне нужно уйти, но мы с вами ещё должны встретиться и договорить, – быстро сказал он на ходу и кинулся к двери.
Выбежав из подъезда, Дмитрий ещё раз окинул взглядом окна соседнего дома и, сориентировавшись, через несколько минут уже звонил в одну из квартир.
Дверь долго не открывали, но он чувствовал, что его разглядывают в «глазок». Раскрыв служебное удостоверение, он поднёс его к «глазку».
– Откройте, полиция! – громко сказал лейтенант.
В это же мгновение дверь открыл растерянный подросток.
– Вы знаете, что подглядывать нехорошо? – строго спросил его оперативник.
Тот машинально отступил от порога и под натиском Прокофьева, продолжая пятиться, оказался в комнате.
