Супружеские ночи с Кириллом Петровичем стали чуть теплее, может, потому что его червяк, когда я закрывала глаза и представляла Ивана Петровича, немного волновал мою плоть, и я становилась мокрой. До звезд очень далеко, но уже не так сухо и больно. Заканчивалось тоже все быстро, поэтому я не успевала даже дойти до первой волны и каким бы то образом выдать себя и ту женщину, которая в определенные моменты пряталась за печенку, чтобы никто и никогда не узнал о ней. Что до совести, то грызла она меня недолго, в основном до того момента, как только я снова видела Ивана Петровича, и он касался моей руки.
А неделю назад моего любимого командировали на службу, на войну с турками… и я его буду ждать и молиться за него, потому что он должен знать, что под сердцем ношу его ребенка.
– Ольга Михайловна, прикажите накрывать на стол, к нам будут гости, – прогремел голос Василь Макарыча и разнесся эхом суеты по залам, где уже началась беготня с подносами и посудой.
Пышногрудая хозяйка в праздничном уборе распоряжалась сервировкой и тут же играла с Егоркой, младшим сынишкой. Малыш бегал вокруг матери и кричал разные потешки, а она ловила его и поднимала вверх, прижимала к себе и отпускала снова.
– Ваша светлость, Василь Макарыч сказал забрать ребенка во двор на свежий воздух, – рыжий долговязый мастер грамоты стоял, чуть склонившись перед княгиней. Он не смотрел в ее влажные смеющиеся глаза, она протянула ему руку. Парень коснулся губами перстня, взял малыша на руки и торопливо пошел к выходу.
Ольга Михайловна не любила гостей мужа, но слыла гостеприимной хозяйкой, хорошей женой и чрезмерно набожной. Гости к ним заезжали часто с подарками, хмелем и тихой бранью. Все кланялись иконам и садились за столы, во главе которого восседал Василь Макарыч.
Начиналось все с пересудов дел княжеских, а заканчивалось песнями и гоготом хмельным. Перед утром затихала пьянка и залы наполнялись храпом до обеда.
Княгиня на зорьке уходила гулять, а потом в церковь на службу. Когда возвращалась, гости уже обедали и снимали похмелье новой пьянкой. Она смиренно кланялась мужу и гостям, отшучивалась от приглашения испить чарку и уходила в свои покои заниматься сыном.
Остап, рыжий и долговязый учитель мальчика, в обеденный час читал обычно книги в беседке на заднем дворе и ждал, когда княгиня распорядится забрать Егора Васильевича для уличных игр.
Егорка был очень подвижным и смышлёным ребенком, с радостью он бегал с Остапом по двору так же, как и сидел за грамотой.
Ольга Михайловна улыбнулась вслед уходящему сыну, который доверчиво держался за длинную кисть учителя и взахлеб рассказывал ему, задрав голову, о своих важных делах. От маленькой ладошки ребенка она отвлеклась на пальцы молодого человека, слегка согнутые и очень напряженные. Теплой волной окатило ее, и княжна отвела взгляд.
Она сделала вдох и на выдохе позвала Матрену, чтобы распорядиться о платье, которое надо приготовить к гостям.
Запахами горячих блюд и хмельных напитков наполнялся дом, громкими почестями приветствовали хозяев входящие гости. Праздник чревоугодия, пьянства и веселья витал в воздухе.
Ольга Михайловна вышла к гостям в новом платье и в особенном настроении, что не смогли не заметить. Рассыпаясь в любезностях ее мужу, сластолюбивые взгляды мужчин терялись на ее груди и их мозги забывали зачем приехали, собственно, их хозяева. Но тут же они спохватывались и продолжали беседу о породистом коне, что на ярмарке в три дорога продавали поляки на прошлой неделе.
