– Алена Бельгадо? У него все шутки про пинки в задницу.
– Возможно, зато он нравится молодежи, его показывают по главным телеканалам. Наверное, штука в том, что пинки в задницу – греховная тема. Ты бы мотал на ус. Шутил бы более греховно, что ли.
– Как насчет некрофилии? Совокупление с трупами для вас достаточно греховно?
– Почему бы нет? Я серьезно, Себ, пора сбросить маску, наскандалить, не бояться шокировать. Юмор должен тревожить. Пинки в задницу – это просто, но ниша занята, на этой площадке царит Ален.
Себ глубоко вздыхает.
– В общем, так: только не выгоняйте, позвольте играть. Сто процентов выручки ваши.
Расчувствовавшийся директор кладет руку ему на плечо.
– Это было бы непрофессионально. Ты и так сидишь без гроша. Я не могу допустить, чтобы ты работал бесплатно, ты же не собака!
– Это мой сознательный выбор. Я слишком люблю сцену, чтобы бросить это ремесло.
– Меня совесть замучает. Негоже разорять бедных талантливых комиков.
– Как будто нравственнее выпускать на сцену богатых бездарностей! Сами знаете, кто такой Ален Бельгадо: сынок производителя сахарной свеклы, от безделья занявшийся стенд-апом. В телевизор он пролез благодаря папаше, скупающему рекламное время.
– Не надо злобствовать. К чему эта ругань в адрес коллег? Ты забываешь одно: только когда ты попадешь на телеэкран, ты – не хочу тебя обижать – станешь нормальным человеком.
Юмориста перекашивает: для человека его профессии это худшее оскорбление.
– Остынь, Себ, послушай дружеского совета: в твоем случае желание продолжать карьеру – это проявление болезненного упрямства.
Лукреция Немрод, сидящая в тени, в последнем ряду, боится шелохнуться, чтобы не пропустить ни одного слова.
Себастьян Долин хочет что-то ответить, уже открывает рот, но потом машет рукой и, тяжело шагая, уходит.
Лукреция незаметно юркает за ним следом.
Себастьян Долин толкает дверь ближайшего кафе, здоровается с несколькими посетителями, садится за стойку и просит водки.
Хозяин кафе радушно его приветствует, но его ответ – как холодный душ:
– Мне очень жаль, Себастьян, но я больше не могу тебя обслуживать. Ты уже задолжал мне больше тысячи евро.
Он тычет пальцем в висящий над бутылками лозунг:
«МЫ ДОРОЖИМ НАШИМИ ДРУЗЬЯМИ, ПОЭТОМУ НЕ ОТПУСКАЕМ В КРЕДИТ».
– У меня был тяжелый день. Одну рюмку! Я дам тебе бесплатные места на мое следующее шоу.
– Я уже ходил на твое шоу с сыном, ему не понравилось.
– Ему всего три года! Он все время плакал и всем мешал.
Но хозяин кафе неумолим.
– Комическое представление не должно расстраивать детей до слез. Ты бы задумался, что ты делаешь не так, Себ.
Хозяин кафе смотрит на него с укоризной, потом в нем просыпается совесть, он тянется за бутылкой водки и наливает полную рюмку.
– Это в последний раз.
Через час шатающийся Себастьян Долин покидает закрывающееся заведение. Хозяин не сдержал свое обещание.
Комик приваливается к тумбе с афишами, потом сползает по ней на тротуар. Помочь ему встать некому, и он распластывается, как беспозвоночное.
Молодой человек в кепке делает вид, что хочет его поднять, но вместо этого запускает руку ему в карман и похищает кошелек.
Лукреция Немрод, видевшая издали эту сцену, преследует вора, хватает его и наносит удар в печень. Пока он корчится на земле и хватает ртом воздух, она завладевает кошельком, чтобы вернуть хозяину, боящемуся отцепиться от фонаря.
Себастьян Долин открывает один глаз и вместо благодарности бормочет:
