– Как всегда.
– Всё, меня зовут! Целую, au revoir! – и Лия отключилась.
Эмма была совсем не прочь прошвырнуться по приятному на вид городу. Просто одной бродить по улицам как-то некомфортно… Однако сестра права: пора вылезать из кокона грёз и начать жить реальной жизнью.
Она снова отворила шкаф в прихожей. Придётся надевать белый плащ. Идти недалеко, авось не промокнет…
***
Ветер то и дело налегал на лобовое стекло, а не преуспев, вымещал досаду на деревьях вдоль тротуаров: беспощадно обрывал только-только начавшие желтеть листья и охапками швырял их в образовавшиеся за ночь лужи. Ирвин внимательно вёл тяжёлый кроссовер по узким улицам, стараясь не забрызгать прохожих. На подъезде к Республиканской библиотеке людей было немного: пока лишь служащие спешили на работу, читателей начнут впускать через полчаса.
Вот и хорошо, подкараулит девушку у входа: в архив ведь запросто не попадёшь, придётся потом ждать до вечера.
Сворачивая на парковку, Ирвин заметил тонкую женскую фигурку в длинном белом плаще с капюшоном. Напротив служебного входа растеклась широкая лужа, и женщина осторожно пробиралась по узкой полоске тротуара, одной рукой придерживая полы плаща, в другой сжимая маленький дамский портфель. Ирвин сбавил ход, пересекая лужу, дабы не забрызгать даму в столь неподходящем для осени одеянии, как вдруг из-за живой изгороди у дороги выскочила собака и метнулась ему наперерез.
Ирвин резко вывернул руль, глупая дворняга с перепугу завертелась на месте, а сноп грязных брызг из-под колёс «форда» обдал женщину в белом – она успела лишь прикрыть портфелем лицо. Остановившись и выскочив из машины, Ирвин бросил быстрый взгляд на пса, – тот улепётывал обратно в кусты, целый и невредимый! – и повернулся к единственной пострадавшей. Женщина растерянно оглядела безнадёжно испачканный плащ, затем достала из кармана кружевной платочек и стала вытирать обрызганный портфель. Капюшон сполз, открывая её лицо, но уже за секунду до этого Ирвин понял: она! В трёх шагах от него стояла та, что он искал двадцать лет.
Эмма подняла на него испуганный взгляд. Казалось, она сейчас заплачет и убежит. Ирвин мгновенно выбрал наиболее подходящий вариант поведения.
– Ради бога, простите! – быстро сказал он по-русски, но расстроенная девушка не уловила в этом ничего странного. – Я так виноват!
– Вы не виноваты, – неожиданно возразила Эмма мягким, чуть охрипшим голосом. – Я видела, это всё из-за собаки. Вы… вы спасли ей жизнь!
«Поразительно! – отметил про себя Ирвин. – Я облил её грязной водой с головы до ног, а она выставляет меня чуть ли не героем!»
– Но ваш плащ…
– Может, удастся отмыть. Попрошу в библиотеке мыло и губку…
– Позвольте, я отвезу ваш плащ в химчистку, – вызвался Ирвин.
– Что вы, не стоит беспокоиться!
– Но это самое разумное решение.
От такого аргумента Эмма окончательно растерялась и совсем уж беспомощно призналась:
– Мне неловко вас затруднять…
– Я настаиваю, – очень вежливо сказал Ирвин.
И она сдалась.
– Ну, хорошо… А там быстро почистят?
– Как долго вы пробудете в библиотеке?
– До пяти…
– В 17.00 буду ждать вас в фойе, – пообещал Ирвин. – С плащом или на плаще.
Эмма улыбнулась, оценив каламбур, и уже повернулась к двери, но опомнилась, стала расстёгивать пуговицы одной рукой, так как в другой держала портфель. Ирвин помог девушке снять мокрый плащ и, проводив до служебного входа, открыл перед ней дверь.
