– Сара, что происходит?..
– Ты знала?
– Что?
Сара шумно выдохнула, выхватила у нее цветы и зашагала на задний двор. Швырнула цветы и сумочку на столик и схватила привязанный к столбику мяч на длинной веревке. Высоко подняв руку, швырнула мяч в сторону. Он чудом не попал ей по голове, когда понесся обратно. Сара упала на траву. Мяч на веревке закрутился вокруг столбика.
Она услышала, как открывается раздвижная дверь.
– У Джеральда внизу есть боксерская груша. – Анна села в садовое кресло. Мисс Марпл тоже вышла во дворик и принялась обнюхивать изгородь.
Сара сердито уставилась на Анну, поджав губы и сузив глаза. Не говоря ни слова, она снова и снова стучала по мячу, пока совсем не выдохлась и не покрылась потом.
– Знаешь, – сказала Анна, – гнев – одна из стадий горя. Чувствовать себя так, как ты сейчас, – совершенно нормально.
Голос она включила – молочно-паточный. Ласковый, успокаивающий – для тех, кого от него не тошнит.
Сара сердито отряхнула со штанов траву и подошла к Анне.
– Мама тебе и вправду ничего не рассказывала?
Анна подняла обе руки и пожала плечами.
– Честное слово, понятия не имею, о чем ты.
Сара стащила с себя шлепанцы и швырнула через двор. Они пролетели футов пять, не больше, но напугали Мисс Марпл, которая заскулила и запрыгнула к Анне на колени за утешением.
Сара показала на собаку пальцем.
– Ты тоже наверняка все знала! – Мисс Марпл умильно смотрела на нее. – Да-да! Ты бы наверняка была на ее стороне.
Снова схватив сумочку, Сара прошествовала обратно в дом и повалилась на кушетку в гостиной, закрыв лицо руками.
Анна прошла за ней и села на оттоманку напротив. У Сары все так и чесалось при одном взгляде на это чудовище.
– Ну ладно. Что там стряслось у Дэвида? – быстро выдохнула она. – Так и знала, что мне надо поехать.
Сара глубоко вздохнула. Губы и подбородок у нее дрожали. Она откинулась на спинку кушетки и обеими руками прижала подушку к груди.
– Мама хочет, чтобы я написала эту книжку.
– Какую книжку?
Сара посмотрела на потолок, потом снова на Анну. Глаза у нее наполнились слезами.
– Мамину. Последнюю. Книгу.
С каждым словом в груди у нее болело все сильнее.
Анна вытаращила глаза.
– «Эллери Доусон»?
Сара застонала и впилась пальцами в голову.
– Но мама уже все написала! Мы же спрашивали. Она сказала, все улажено.
– Так вот, она соврала. Да-да… мама, получается, врушка.
– Ну да, конечно. Наша мама?
– Ну а кто.
– Так, значит, это ее злодейский план: родить тебя, тридцать два года втираться тебе в доверие, а потом – р-р-р-р-раз! Она тебя подловила!
Сара отвела глаза.
– Ну как-то так.
– Ты хоть понимаешь, как это смехотворно звучит?
– А ты хоть понимаешь, как смехотворно звучит идея, чтобы я писала эту книгу?
– Ты же писательница.
– Анна, я сочиняю описания украшений для «Клевых купонов».
– Но ты же учишь писательскому мастерству…
– Я учу похмельных первокурсников пользоваться библиотекой.
– А твои поздравительные открытки?
– Не поздравительные, а про химиотерапию. И опубликовали только пятнадцать штук, так что не пытайся выставить это все как что-то логическое.
Анна прижала руку ко лбу.
– Пойду заварю чаю.
Она направилась к выходу.
Чай.
Сара снова откинулась на спинку, мучительно желая, чтобы кушетка поглотила ее целиком. Против воли из глаз покатились горячие слезы, оставляя грязные дорожки потекшей туши. Нашарив сумочку, Сара вытащила салфетку.
Ну разумеется, Анна-Кат пошла заваривать чай. Именно так поступила бы мама. Сара сама не знала, чего ей хочется: чем-нибудь во что-нибудь запустить или просто сидеть и плакать.
