Смелость Сары Грейсон - страница 14

Когда Сара приходила домой после неудачного дня, мама крепко обнимала ее, всовывала в руку салфетку и говорила: «Пойду заварю чаю». Неизменной приметой вечера был «эрл грей» с лавандой. Мятный – чтобы взбодриться, ромашка – чтобы лучше спать. И любимое сочетание Кассандры: зверобой с пассифлорой.

Вечером того дня, когда умер папа, Кассандра приготовила им чай. Они тогда жили в крохотной квартирке в Ист-Энде, в Лондоне. Саре было семь, а Анне десять. Они только что вернулись из больницы, и назад ехать не было смысла. Кассандра вытирала слезы посудным полотенцем и заваривала чай для грустных времен – зеленый, с апельсиновыми корками. Даже теперь это сочетание оставалось для Сары вкусом утраты.

Сара несколько раз глубоко вздохнула и собрала гору использованных салфеток. Повесила на плечо тяжелую рабочую сумку и отправилась вслед за Анной-Кат на кухню. На пороге гостиной она остановилась и оглянулась на пушистую оттоманку. Точь-в-точь черно-белая корова – если бы у коров была длинная лохматая шерсть и тонкие золоченые ножки. Чего у коров не было. Потому что природа умнее.

Сара решительно задвинула оттоманку в угол за кушетку. Сняла с подоконника плед и накрыла дурацкую штуковину.

Так-то лучше.

Она вошла в кухню. Анна у стойки откупоривала жестяные банки с чаем.

– Зачем ты всюду таскаешь за собой эту сумку?

– Мне она нужна, ясно?

Сара принялась выкидывать смятые салфетки в волшебное мусорное ведро, открывавшееся автоматически от взмаха руки. «Гораздо гигиеничнее», – гордо сказала Анна, когда ее муж Джеральд Т. Грин как-то вечером принес это ведро «просто так». Он был экономистом в Национальной ассоциации дилеров – одним из семи людей во всем мире, которые и вправду знают, что почем. Он носил вязаные жилеты и покупал Ливви с Джудом всякие умные игрушки типа «Изобретаем электронику» и «Набор для изготовления гидравлических роботов». В свои шесть и семь дети были куда умнее Сары, но все равно любили ее.

Сара подошла к раковине и поплескала себе в лицо холодной водой. Потом промокнула лицо бумажным полотенцем и попыталась оттереть хоть часть размазавшейся туши.

Анна дала ей две таблетки ибупрофена и чашку воды, глядя на нее нежно и ласково.

– Прости, что я не поехала. Думала, это какой-то рутинный вопрос. Еще что-нибудь обсуждали?

– Дэвид спрашивал про какую-то женщину по имени Мередит Лэмб. Я так поняла, мама оставила какой-то фонд для нее и отдельно еще фонд на университет для ребенка. Ты ее знаешь?

– Хм. Звучит вроде бы знакомо, – Анна вернулась к завариванию чая, – но что-то не соображу.

Анна-Кат унаследовала материнский талант готовить собственные чайные смеси. Так успокаивающе было наблюдать, как она насыпает в деревянную миску ароматные сухие листья и коренья. Сняв с плиты чайник, она вытащила из застекленного буфета две чашки и блюдца.

Сара смотрела, как Анна бережно набирает чайную смесь в ситечки, наливает в чашки кипяток, и дыхание у нее понемногу выравнивалось.

– Так… мама тебе и в самом деле ничего не говорила?

– Честное слово. Я тоже была уверена, что книга давно закончена.

Закончив с чаем, Анна принесла на стол тарелку с квадратиками печенья, сахар и сливки. Придвинула одну чашку Саре, а сама уселась с другой.

Сара вдохнула аромат ванили и персика. Сердцебиение у нее наконец успокоилось, но грудь по-прежнему тупо болела, словно там застряло что-то тяжелое. Сара добавила себе молока и коричневого сахара, как любил папа, размешала и сделала маленький глоточек. Ах, если бы только это было обычное чаепитие, и они обсуждали бы фильмы, хорошие книги или что смешного сказали дети.