– Но вполне возможно, что работа ей «надоела» из-за того, что она столкнулась с какой-то конфликтной ситуацией. Вот она и решила все бросить и сидеть дома, – резонно заметил Мамедов.
– Это только лишний раз доказывает, что она не способна выдерживать напряжение, связанное с доведением до конца какого-либо дела или отстаиванием своей правоты. Вспомни, как описывал ее реакцию Козлов, когда застал ее за телефонным разговором с очередным любовником: жалкая, мямлящая, потерянная.
– Что это нам дает? – Алискер внимательно посмотрел на Вершинину.
– То, что я склонна исключить предположение, что Козлова пострадала из-за какой-то, как ты выразился, конфликтной ситуации. К тому же наличие любовных связей на стороне свидетельствует о…
– … комплексе неполноценности… – не удержался Визирь.
– … и стремлении взять реванш в любовной сфере. Было бы интересно совершить небольшой экскурс в Юлино прошлое… – мечтательно сказала Вершинина.
– Вы считаете, что она избрала для самоутверждения не работу, а амурные эскапады?
– Именно. И прихожу к заключению, что служба в налоговой инспекции здесь ни при чем.
– Наверное, вы правы. Даже если бы кто-то имел зуб на Козлову, стал бы он ждать четыре года, чтобы свести с ней счеты?
– О`кей. – Удовлетворенно произнесла Валандра и затушила сигарету.
– Старые любовники? – Алискер пристально посмотрел на Вершинину.
Ее лицо хранило полную невозмутимость.
– Думаешь, художник? – спросила она в свою очередь.
– Встретилась она с ним полтора года назад, порвала спустя десять месяцев, значит, больше полугода назад… – прикинул Мамедов. – Вы полагаете, месть?
– Из-за чего происходят убийства? Как ты сказал, мотивом может послужить желание отомстить, далее, обогатиться, потом – жажда власти, ненависть, ревность, стремление покарать неверного партнера или избавиться от соперника, аффект, недоразумение.
За что художник хотел отомстить Козловой? Любви, как я поняла, с его стороны, особой не было. Сексуального влечения я, конечно, не исключаю. Злоба из-за того, что его, мягко говоря, послали? – Вершинина неопределенно пожала плечами. – Злобе свойственно клокотать…
– Но зачастую и таиться, накапливаться. – Алискер приподнял правую бровь.
– Это не тот случай. Не те сейчас времена, шекспировские страсти давно не в моде. Я не думаю, что вымогателем или попрошайкой движут сильные чувства. Чернышов – кажется, так зовут художника – не Яго и не Отелло! И потом, для чего ему тоже ждать не один месяц чтобы расправиться с Козловой? И еще один момент: стреляли, скорее всего, из винтовки с оптическим прицелом, снабженной глушителем. Сомневаюсь, чтобы наш «бедный» художник, клянчивший у Козловой деньги, смог приобрести ее и воспользоваться ею, – Вершинина снова закурила.
– А если он ее у кого-то позаимствовал?
– А как бы он объяснил это тому, у кого решил ее взять?
– А если он украл ее? – Алискер не сводил с Валандры своих черных глаз.
– Мы опять упремся в мотив, – авторитетно сказала Вершинина, выпуская сизое, подернутое едкой сединой облачко дыма.
– А может, Козлова его на чем-то подловила?
– Например?
– Что, если он украл у нее какую-нибудь дорогую вещицу, а она грозила заявить на него или пожаловаться мужу?
– Возможно, но это означает, что она не до конца разорвала с ним.
– Юля могла соврать мужу.
– Хорошо. Чернышова со счетов сбрасывать нельзя, а потому седлай «Ниву» и дуй к нему.
