Оказывается, хулиганистый Ваня вовсе не дитё из неблагополучной семьи. Наличие гувернантки говорит о многом.
– В каком-то смысле не досмотрела, – миролюбиво улыбнувшись, ответила Олеся и принялась обрисовать ситуацию.
Недовольно сопя, баба Аня повертела в руках несчастного аликорна – или несчастную? – и передала игрушку Олесе. Сказала:
– Только ты, Олеся, мне свой номер оставь. Чтобы я могла эту непоседу домой к ужину загнать. Или сама справишься?
– Номер оставлю, конечно. А ремонтом мы недолго заниматься собираемся, полчасика, не больше. Игрушку я у себя еще сутки подержу, чтобы клей как следует схватился. Завтра после работы занесу.
– Тебе виднее, – пробурчала Настина бабка, намереваясь прикрыть дверь.
– А как вас по отчеству, скажите, пожалуйста? – задала торопливый вопрос Звягина.
Та удивленно на нее воззрилась:
– Не помнишь? Я же у вас, оболтусов, биологию преподавала, с пятого по девятый, а ты, как зовут меня, не помнишь?!
– Ильинична, – шепотом подсказала Настя.
Олеся развела руками:
– Анна Ильинична, я ведь сюда переехала недавно. И в школу в другом районе ходила. А если бы ходила в вашу, не забыла бы вас точно.
– Это по какой причине? – подозрительно взглянула на нее соседка.
– Все помнят своих школьных учителей.
– Но не все вспоминают, – угрюмо произнесла баба Аня. – Я тебя спутала с кем-то. Не обижайся.
Ярко-малиновая блестящая звезда во лбу у принцессы Селестии получилась на славу, как будто так и было задумано. Они полюбовались делом рук своих, и Олеся отправила маленькую соседку к бабушке, и не закрывала дверь своей квартиры, прислушиваясь, до тех пор, пока не убедилась, что Настя, преодолев два лестничных пролета, позвонила в дверь Анны Ильиничны, встав на цыпочки, и та ей открыла и впустила.
Назавтра была пятница, и Олеся, придя из редакции на час пораньше, наскоро перекусив и переодевшись, собралась сразу подняться на четвертый, чтобы вручить отремонтированную игрушку своей новой знакомой – рог держался прочно.
Спохватилась, что не записала вчера Анны Ильиничны номер телефона, но тут же решила, что ничего страшного не произойдет, если она явится запросто и по-соседски, тем более не с пустыми руками.
Ее ждал сюрприз. Не успела она дотянуться до кнопки звонка, как дверь начала плавно раскрываться. Звягина поспешила сделать шаг в сторону и назад, чтобы пропустить темноволосого короткостриженого верзилу ростом не менее метр девяносто, одетого в джинсы и белую рубашку-поло, который смотрел себе под ноги, а вовсе не перед собой, то есть – не на Олесю. И тогда она тоже посмотрела вниз и увидела, как между джинсовой штаниной верзилы и дверным косяком протиснулся курчавый пес шоколадного окраса. Вырвавшись наружу, он принялся весело скакать по лестничной площадке, подтявкивая – судя по всему, в предвкушении прогулки.
Верзила ловко схватил его за ошейник и прицепил поводок. Питомца это нисколько не огорчило, он продолжал радоваться жизни, виляя короткой метелкой хвоста.
– Здравствуйте, – произнесла вежливая Олеся.
Пес вспомнил службу и грозно тявкнул.
Мужчина, которому на вскидку можно было дать лет тридцать шесть-тридцать восемь, выпрямился, увидел игрушечного аликорна в ее руке, улыбнулся. Улыбка у него была широкая, а взгляд прямой, хоть и несколько напряженный. Проговорил собаке: «Свои, Плюха, это свои», а потом сказал уже Олесе:
– Вы Олеся. Та самая добрая самаритянка, которая спасла мой кошелек и Ванькину задницу. Приятно познакомиться, Максим.
